его к монашескому пострижению. Зачем-то следовало сообщить, что имя ему тогда будет изменено с Григория на Гервасия. Почему именно это имя было выбрано заранее и чем должно привлечь, неизвестно. Можем предположить, что Иван почитал святого с этим именем. Например, известны святые братья Гервасий и Протасий – мученики первых веков христианства. Они подверглись гонениям, провели какое-то время в заключении в темнице, прежде чем были казнены. Но через пару веков их тела были обнаружены. Нетленные мощи святых являли чудеса и исцеления, но главное, стали доказательством истинности православия в борьбе с арианами в Медиолане. А мы помним, наш герой очень яростно не любил ереси, потому судьба бывших узников, которые после смерти помогали отстаивать истинность веры, могла отозваться в душе Ивана.
Тоже ведь, очень красиво бы сложился паззл, если отстраненный некогда император решит стать монахом, порвав со всеми земными страстями, приняв обеты нестяжания, безбрачия и послушания в монастыре с крепкими стенами. Общественное мнение на то было бы положительным.
«Нет ничего нового под солнцем»[189]
У князя Владимира Крестителя было очень много детей, одних сыновей было рождено более десятка. К выбору имен подходил креативно. Были и Вышеслав, и Мстислав, и даже Позвизд. Мы помним, что Владимировичи устроили междоусобицу, не жалея своих людей, в борьбе за лучшее и высшее княжение. Сначала борьба разразилась между Святополком, прозванным Окаянным, и Ярославом, прозванным позже Мудрым. Когда Святополк потерпел поражение, то на сцену вышло поколение младших братьев, а именно Мстислав, прозванный Храбрым или Удалым. Заметный был человек. «Могуч телом, красив лицом, с большими очами, храбр на ратях, милостив, любил дружину без меры, имения для нее не щадил, ни в питье, ни в пище ничего не запрещал ей»[190]. Он лично в поединке одолел касожского князя Редедю. Но увы, умер молодым. Сыновей не оставил. Ярослав тогда занял все его владения.
А во Пскове сидел тихо князем Судислав, никого не трогал. Был младшим из Владимировичей и, скорее всего, единоутробным братом Мстислава. Это и беспокоило Ярослава. Хоть Судислав брат и ему самому, но почившему противнику всё же более родственник. Потому очень кстати младший «был оклеветан», как пишет летописец, перед старшим. От греха (и своего, в том числе) подальше Ярослав посадил Судислава во Пскове в поруб. А это, надо вам сказать, тяжелейшие условия. Маленькая бревенчатая изба без окон и дверей – чтобы вызволить надо не просто дверь открыть, а прям вырубать топором, так как иных ходов нет. Есть лишь маленькое отверстие, куда хлеб да воду подают. Вот и всё. Сколько в таких условиях может человек прожить?
Судислав, если верить летописцу, прожил так почти четверть века, 24 года. Пережил Ярослава. А теперь, согласно лествичному праву, как старший в роду, последний из поколения своих братьев, имел больше других прав на главный княжеский престол. Тем не менее, так называемый Триумвират Ярославичей (дети Ярослава: Изяслав, Святослав и Всеволод) принимает решение освободить дядю из заключения. В летописях не уточняется, но можем мы себе представить, в каком состоянии извлекли из поруба этого многолетнего узника. Вряд ли кто будет столь оптимистично утверждать, что Судиславу удалось каким-то чудесным образом сохранить физическое и психологическое здоровье за эти годы взаперти в темноте. Но раз есть человек, то есть и риск, потому Ярославичи не решились на полную свободу последнего из Владимировичей. Они заставили его принести им крестное целование, то есть клятву верности, отказаться от всяческих притязаний на княжеский престол. Но и после этого не пустили любоваться луговыми цветами, наслаждаться шумом берез и свежестью ветра. Судислав был пострижен в чернецы и отправлен в монастырь, где прожил всего четыре года.
Но в веках осталась добрая память, что племянники дядю освободили, доброе дело сделали. Наверняка и старшим поколением современников такой поступок был высоко оценен с моральной точки зрения. Хотя при этом лишь изменены условия и место заключения Судислава.
* * *
Такой же вариант решения «Иоанновского вопроса» виделся Екатерине. Но вряд ли узник отказался становиться Гервасием, он человек набожный, с радостью бы посвятил себя молитве и служению Богу. Скорее, не готовы были в Петербурге к переводу хорошо спрятанного политического анонимного арестанта в новый статус обычного монаха. Потому не сработал и этот вариант. Да и нравы не те, что в Древней Руси, сейчас, в наш прогрессивный XVIII век, и чернеца могут короновать, и пострижение признать недействительным, было бы желание, а желающие найтись могут легко. Наверняка Екатерина, для которой был риск оказаться в монастыре волею её супруга, прокручивала в голове не раз варианты того, как она могла бы оттуда с достоинством выбраться. Но давайте эту идею мы сейчас не будем далеко отбрасывать, она вскоре нам пригодится для одного любопытного рассуждения.
Что остается Екатерине? Ждать, когда жизненный путь бывшего императора истончится естественным ходом лет?
В качестве страховочного варианта напомним, действовало распоряжение на то, что если кто-то, вне зависимости от чина и должности, но без письменного распоряжения императрицы, захочет забрать арестанта, то сопротивляться, а если не удается противиться, то узника «умертвить, а живого никому его в руки не отдавать». Но это был очень маловероятный вариант. Екатерина с каждым годом сильнее укрепляла свою власть, а столь отчаянного безумца, кто мог бы решиться брать приступом Шлиссельбургскую крепость и вызволять Ивана, сложно было себе представить.
Спасение, охрана, смерть
Когда-то очень давно, ещё во времена Петра Первого некоторый переяславский полковник Федор Мирович оказался в числе тех предателей, кто вместе с Мазепой встали на сторону шведского короля против России. Оказалось, что решение принято неверное, шведы нам тогда в Северной войне проиграли. Карл XII был убит. Мазепа оказался в Османской империи, а Федор Мирович стал жить в Польше. Своей испорченной судьбы и репутации человеку оказалось недостаточно. Вспомнил он, что в России остался сын его Яков. Стал Федор через него пытаться на своей исторической родине дела свои выстраивать. Самому показываться не с руки, так он Якова в Польшу регулярно вызывал для поручений своих. Дело это незамеченным не осталось. Выявили этот канал коммуникаций с беглым предателем. Яков Федорович был осужден и сослан в Сибирь. Лишился всего имущества. Спасибо папе. Пришлось обосновываться в далеких краях.
Там и дети родились. Среди них был Василий[191]. Мальчик очень талантливый. Играл на скрипке, расположен был к иностранным языкам, учился хорошо. В 22 года уже был офицером Смоленского пехотного полка. Но с детства Василию Яковлевичу не давали покоя рассказы его отца, запали в душу и никак не покидают. Рассказывал Яков Федорович, какие замечательные были земли у них в собственности в переяславских деревнях, как их отобрали. Грезил Василий вернуть семейное имущество. Да не просто мечтал вечерами, а
