найти трудно, с моряками же легче.
— Зачем им это? — Лэина искренне сомневалась, что сирены делали похищенных Гаанэ своими погруженными мужьями. Для этого нужно обладать очень сильной Волей и соблюдать все обряды в точности, а выбор наземных должен быть тщательным. Слишком сложный и трудоёмкий процесс.
— Это же очевидно, ламэлин. Сирены происходят от Диких. Так они мечтали вернуть себе ноги и внешний вид обычных Оиилэ, что нашли для этого весьма варварский способ. Угадаешь какой? — Лэина отрицательно покачала головой, и Рагавурр довольно ухмыльнулся. — Они пьют кровь наземных, чтобы успокоить и ослабить в себе Волю Океана.
— До сих пор?
— Вспомни мать Аруога.
Да, именно за это отец Аруога отказался от супруги. Она поднималась на поверхность и похищала Гаанэ, чтобы поить их кровью своего маленького сына.
— В Аруоге смешалась, пусть и очень сильно разбавленная, кровь Диких и горячая кровь Лаан, а после Луна отметила его, как наследника. Поэтому Воля Океана с ранних лет сводила его с ума. И какая мать, зная способ облегчить страдания ребёнка, им не воспользуется?
Лэина помнила Аруога в юности: горячий нрав, непредсказуемые поступки. Он использовал свою силу и не обращал внимание на последствия. Но Лэина не могла винить двоюродного брата. Он не был властен над собой. И это большое счастье, что для него нашлась достойная супруга, забравшая часть сводившей его с ума Воли на себя.
Очередная волна подтолкнула их ближе к тёмным и острым скалам, и Рагавурр, не задумываясь, обхватил Лэину за талию, притягивая к себе и защищая ответной волной. В последнее время он не церемонился и не спрашивал у неё разрешения. И, даже если его забота порою казалась излишней, Лэина не отталкивала его и не отчитывала. Она принимала его чувства и позволяла ему вести себя эгоистично и напористо, а иногда и по-собственнически. Ей нравился такой Рагавурр намного больше, чем прежний, полный тайн и пропитанный ядом издевок и недоверия. Он позволил себе думать, что она отвечала ему взаимностью, и их отношения стали меняться.
Откажи она ему тогда, в Скалистом городе, и отправься назад в Улиан Гиугин, их дороги могли бы никогда больше не пересечься. Но сейчас она уже не представляла, что бы делала без его внимания, долгих и пронзительных взглядов, фамильярных «-ламэ» и «ламэлин» и настойчивых прикосновений. Как только стена недоверия между ними рухнула, всё стало просто и понятно, и так необходимо.
По-прежнему находясь в объятьях Рагавурра, она встретилась взглядом с Ноулом. Парень смотрел на них озадаченно, будто не понимал, что вообще может связывать их пару. И винить его за этот взгляд Лэина не могла: ещё пару месяцев назад она бы и сама рассмеялась над вероятностью помолвки с Морским змеем.
Жених отпустил её, лишь когда кладбище кораблей, а с ним и скалы остались позади. Теперь наконец можно было немного расслабиться и не опасаться, что океан снова толкнет их на кривые каменные зубы.
Издалека послышалось неразборчивое, но красивое пение.
— Это они? — Голоса казались Лэине невероятно мелодичными. В Улиан Гиугин тоже порою пели, прося предков о помощи, но никогда это пение не было столь завораживающим.
— Да. Сирены поют, почти не умолкая.
— О чём же они просят?
— А разве это похоже на просьбу? — Рагавурр вновь насмешливо прищурился и с любопытством взглянул на Ноула. — А ты крепче, чем кажешься. — И, вновь повернувшись к Лэине, продолжил, — Будь ты мужчиной, ламэлин, ты бы знала, что они не просят, а зовут. Полагаю, и отец Аруога когда-то не смог устоять. Этот зов не слышат только те мужчины, в ком тоже есть кровь сирен.
— Моряков в последние годы мало, — вмешался в их разговор Ноул. — Кого они так настойчиво зовут?
Чем ближе они подплывали к городу, тем громче звучало пение, и тем азартнее становился взгляд Рагавурра. Он хитро покосился на Ноула.
— Не забывай, что они мечтают избавиться от Дикой крови. А для этого им нужны обычные Оиилэ. Чем разбавленнее кровь их детей, тем слабее в них наследие Диких.
Вдалеке показался неравномерно светящийся защитный покров Лаомэ Гиугин. Его очертания были едва различимы из-за поднятого штормом песка.
— Как думаешь, этот город тоже для нас закрыт? — спросила Лэина, и Рагавурр пожал плечами.
— Возможно… А возможно, и нет. Кому захочется связываться с сиренами? Я бы на их месте так рисковать не стал.
Шторм бушевал вовсю, когда они доплыли до светящегося купола Лаомэ Гиугин. Его свет отличался от привычного ровного сияния Защитных покровов в подводных городах. Он пульсировал, как биение сердца, вырванного из груди. Он мерцал прерывисто, неровно. Его всполохи отзывались в теле дурным, тревожным предчувствием. Город отталкивал и заставлял сомневаться.
Сквозь поднятый со дна ил не разглядеть было ни домов, ни улиц. И только ветвистые, выполненные в форме кораллов ворота обозначали вход на главную улицу. Возможно, много лет назад, когда ворота эти только установили, они подчёркивали красоту и уникальность города. Но сейчас, покрывшись илом и потемнев, они лишь усугубляли атмосферу отчуждения.
Ветвистые створки ворот, словно разверзнутые губы, приглашали в пасть этого каменного хищника. Случайно забредшему сюда прохожему не стоило и мечтать о лёгком освобождении.
Теперь Лэина понимала, почему люди Лоумара могли опасаться сирен. Будь её воля, она бы тоже не пересекла границы избегаемого обычными Оиилэ города.
— Думаешь старик там? — спросила Лэина, обеспокоенно поглядывая на Рагавурра.
— Скорее всего, нет. Но сиренам наверняка что-то о нём известно. Пока я с тобой, тебе нечего опасаться, Лэина-ламэ.
— А мне? — на лице Ноула читался страх. Похоже, он только сейчас осознал, с кем именно ему предстояло сегодня столкнуться.
— А тебе лучше далеко от нас не отплывать.
Они приблизились к Защитному покрову, и Рагавурр осторожно коснулся его, проверяя, было ли у них разрешение на вход. Его рука легко прошла сквозь полупрозрачную материю, он потянул Лэину за собой и нетерпеливо махнул застывшему у границы Ноулу. Пульсирующий покров сомкнулся за их спинами, как губы смакующего свою добычу хищника.
— Мне здесь не нравится. — Лэина настороженно всматривалась в тёмную и пока пустынную улицу. — Давай уплывем отсюда как можно скорее.
— Как скажешь, ламэлин. Но сначала дождемся рассвета и поговорим с Главой племени Лаомэ.
— А он точно обрадуется нашему прибытию?
— Она. У сирен Главами бывают женщины.
Они медленно плыли по тёмной улице, обрамлённой одноэтажными покрытыми илом и испещренными совсем не изысканными крупными прорезями вместо привычных для Оиилэ окон. Никаких рисунков, никаких украшений — город был суров и строг.
Большинство жителей ещё спали, но пение, теперь уже громкое и
