него, держа маленькими ладошками за подбородок.
— Правда, Ярослав Глебович, но сначала научись говорить своё имя, — издевается он, на что мальчик недовольно фыркает. Ему, наверное, около четырёх лет.
— Я умею! Ялослав Гебович! — Глеб заливисто смеётся над ним, а Ярик обиженно тянется ко мне.
— Хочу к маме! К маме!
Тяну к нему свои руки, безумно хочу обнять. Прижать. Ощутить.
Но как только касаюсь кончиками пальцев, неожиданно открываю глаза от громкого стука в дверь.
— Выходи. Поужинаем — зовёт меня Паша, словно не он только что размахивал возле моего лица пистолетом и пытался изнасиловать, грязно лапая, как какую-то вещь.
— Я не голодна, — отвечаю грубо, хоть и только отхожу ото сна, и он заходит внутрь комнаты, отчего я тут же испуганно срываюсь с кровати и бегу в сторону окна.
— Извини, что я себя так повёл. Ты просто выбора не оставляешь. Я тебя хочу уже…Три с половиной года. А ты из меня веревки вьешь…
— Я ничего не сделала. Я беременна от другого. Я встречалась с ним. Я не виновата, что ты себе что-то придумал, — говорю, нахмурившись, и он тоже огорчается.
— Я не придумал. Я действительно в тебя влюбился. Ещё в тот момент, когда ты защитила Ваньку на школьной дискотеке. Ты это помнишь?
— Паша. Да, я это помню. Но для меня это ничего не значит. На него налетела толпа. Я просто пыталась добиться справедливости и всё. Я не проявляла к вам с братом особенного внимания. Я бы сделала так ради любого человека!
— В том-то и дело…Не верю, что такая как ты досталась такому как он. Он не заслуживает. Он не такой, как ты! — парирует он, отчего мне хочется взорваться.
— Ты меня не знаешь! Ты вообще, блин, меня не знаешь! Мы не виделись два года! Это просто прошлое. Всему свойственно заканчиваться…
— Но не нам. Нет. Я не позволю, — отвечает он задушено. Ощущение, что у него в голове заклинило. — Идём на ужин по-хорошему.
— Снова угрожаешь?
— Да, — отвечает он, стиснув зубы.
— Я приду через пять минут, — обреченно отвечаю, и выдыхаю, когда он выходит из комнаты. Обхаживаю её по периметру. Смотрю в окно. Если даже вылезти, то через тот огромный высокий забор я не перепрыгну и не перелезу.
О какой подмоге говорил Игорь?
Правда ли он благодарен? А вдруг вовсе нет…Всё-таки Глеб прострелил ему ногу…Как он вообще ходит? Прошло всего две недели… А ещё та дыра в боку из-за аварии…Вдруг он наоборот меня ненавидит?
Ещё и этот сон…Никак не выходит из моей головы…
Что это вообще такое было? Никогда не верила в вещие сны, но…
Это ведь точно был наш с Глебом сын…И его зовут Ярослав…Ярик…Боже…
Никогда не думала, как назову ребёнка…Никогда даже мысли не было…
А тут…Будто готовое решение…
Так странно, аж мурашки по коже.
Думаю об этом и не хочу идти с этим придурком на ужин, но надо…Иначе он припрётся сам.
С этими мыслями покидаю комнату и следую в его огромную столовую на своих дрожащих двоих…
Глава 17
— Присаживайся, поговорим, — слышу задушевное. Паша отодвигает для меня стул и ждёт, когда я сяду. Сам же идёт на свой «трон» и усаживается напротив. Выглядим, как два идиота, которые сидят на расстоянии четырех метров. Но мне так даже приятнее. А было бы лучше, чтобы он вообще ушел отсюда.
— Мы вроде уже всё обсудили. И я не голодна, — скупо отрезаю, сразу дав понять, что мне наплевать на его слова. Мне в целом всё равно, что за хаос творится в голове этого сумасшедшего кретина.
— Ладно, тогда просто слушай, — грубо цедит он, накладывая себе еду. — Мы переедем в другую страну. Я не хочу, чтобы оставались хоть какие-то пути вашего с ним взаимодействия. Будем жить далеко отсюда.
— Я не могу переехать. Я беременна. У меня свой врач! — выкрикиваю я, на что Паша смеётся.
— О…Не волнуйся на этот счёт. Это не просьба, Катерина. Это приказ.
Молчу. Вот ведь сукин сын…Мне дурно от него и его самомнения. Если я раньше гневалась на Глеба, то зря. То, что я вижу перед собой сейчас — вот, что значит, раздутое эго. Причём раздутое без причин. Он ведь даже добился всего только с помощью отца Глеба. Добился из-за связи со мной. Ему просто повезло, вот и всё. Если это можно назвать везением, ведь с психикой у этого парня явно проблемы.
— Как Адов старший тебя нашёл? — перевожу тему и буравлю Пашу жестоким взглядом. Хочу узнать, как можно больше о своих врагах. Когда-нибудь я найду Беату. Встречусь с ней лицом к лицу и либо вырву ей волосы, либо мокну рожей в унитаз. Она это точно заслужила.
— Ой, да, брось. Было не сложно. Просто приехал в нашу деревушку, вот и всё. Наши фотки с выпускного показывал…Спрашивал о тебе…Я сказал, что нихрена ему не скажу…Потому что реально не забыл тебя. А он предложил сделку…Тебя в обмен на информацию. Я следил за вами. Много следил… Видел, как вы развлекались на катере, в ресторане, в клубешнике. Везде за вами ездил… Потом наконец смог подойти…Когда ты осталась одна… Мне было очень неприятно, что ты вот так легко запала за него. Что забыла наши чувства, — говорит он, на что я проглатываю язык, уставившись на него в полном недоумении.
О каких, блядь, чувствах говорит этот человек? Совсем «ебобо»?
Единственное чувство, которое я к нему испытывала за всю жизнь, это лёгкая обида за испорченный в девятом классе учебник по математике. И никакого поцелуя с ним я толком не помню. Ну, стояли возле ёлки всем классом. Ну мазнул меня губами. Всё. Конец. Что вообще происходит?
Ощущение, что мы с ним находимся в разных реальностях.
— Скажешь что-нибудь?
— Нет, пожалуй, промолчу. А давно знаешь Беату?
— Ну…Виделись как-то через Адова старшего. Её отца тоже заочно знаю. Больше рассказывать нечего…Когда ты улетела
