русичи для гадания. Девушки венок любили. Собирались все вместе и к реке или к озеру шли. Сплетали венок из трав и цветов лесных – не меньше четырех брали. Немного носили на голове, потом в воду бросали. Потонет – замуж не выйдет или к болезни скорой; к другому берегу прибьется – уйдет скоро из дома родного; на берегу останется – не изменится жизнь. Плывет веночек целый и в воде крутится – милый любит и долго любить еще будет; распадаться начинает и тонет – скоро разлюбит милый. За чужим венком не принято было смотреть. Зачем? Свою судьбу рассмотреть успей, в чужую не лезь. И не спрашивай потом даже. Кто захочет, сам расскажет.
А еще судьбу свою ловить, доставать, находить любили. Собирались на святки девицы и валенок кидали через крышу или через забор. Куда валенок упадет – там и твоя судьба: милый твой или живет в той стороне, или пройдет скоро там. На тропинку открытую валенок упадет – судьба скоро определится; в сугроб глубокий упадет – совсем непонятно еще, что дальше будет; в валенок снега много набьется – успех в делах будет; пустой валенок – и дом пустой будет. Валенок собака утащит далеко от дома – жди беды, в дом принесет – все вернется, ничего не потеряется. На валенок птичка сядет любая – жди вестей.
Много гаданий было – всех не перечесть. Хотя прекрасно все понимали, что счастье не гаданием добывается, а честным трудом и старанием.
Была бы уда, а рыба будет
«Всю рыбу не выловишь», – говорили наши предки когда-то. В те времена водилось ее видимо-невидимо во всех ручьях, озерах, реках бесчисленных на Руси, можно было, совсем не натужась, зайти в воду и «голыми» руками поймать сколько надо. Поэтому и относились тогда к рыбалке как к шуточному, легкому делу. Ведь это не охота на зверя лесного, где без премудрости можно из лесу и без добычи уйти.
И. Прянишников «Дети на рыбалке», 1882.
Позже, когда поняли, что рыба помогает от хвори всякой, что из рыбьей кожи тоже можно одежду шить, рыбьими пузырями можно окна затягивать, от муки из рыбьих костей репа да горох растут не по дням, а по часам, когда рыбу научились солить да вялить, когда рыбой в дальних походах – военных или торговых – спастись от голода можно было, стали и рыбалку уважать. Еще и важно было, что ловить рыбу в речке, которая обычно рядом с домом была, могли даже малые дети. Отец на войне или в поле, мать по дому управляется или тоже в поле снопы вяжет, сестры и братья старшие родителям помогают, а куда малому – на речку, конечно же, – там и искупаться, и силы в плавании набрать можно, и рыбы наловить для ухи прямо тут же на берегу или домой принести, чтобы матушка в печке запекла или душистый супец сварила.
К этому времени рыбу, конечно, не руками уже ловили. Ветку прочную, гибкую от молодого дерева зачищали, накручивали на нее высушенную жилу животного, цепляли крючок деревянный или из рыбьей или звериной кости – и получалась уда (потом ласковее звать стали – удочка). А рыбу тогда не ловили, а удили, и не рыбалка была, а ужение. До сих пор инструментом таким рыбаки пользуются и радуются удаче своей рыбацкой. Даже, говорят, спорт такой появился – кто больше рыбы поймает, да чья рыбина, на удочку пойманная, самой большой будет.
Но чтобы рыбы больше ловить (на удочку ведь точно много не поймаешь!), придумали острогу делать – три или больше остро заточенных зубца на удобной ручке, длинной или короткой – каждый сам для себя подбирал. Зубцы сначала деревянные выстругивали, а потом и металлические научились ковать. Рыба ведь скользкая, ловко в воде двигается, а если покрупнее, то ее и вовсе трудно удержать, вот если на острогу ее подсадить – никуда она не денется от рыболова. Когда глубоко было, то сначала удочкой с червячком на крючке хитрые рыбаки приманивали рыбку крупную, а у берега уже острогой били.
На глубоких реках езы строили – деревянные частоколы от берега до берега. На такую сложную работу все деревенские мужчины собирались ранней весной, после первого ледохода, и работали несколько дней. Ез стоял поперек реки целое лето. Мелкие рыбешки сквозь частокол спокойно дальше по течению плыли, а вот крупная рыба в ловушку попадала. И тут уже рыбаки на лодках с бреднями или острогами, а то и с неводами поспевали. Хороши езы были, когда большая деревня рядом, или монастыри, или ярмарка – тогда рыба сразу вся уходила по столам. В маленьких деревнях езы обычно не делали.
Очень давно русичи научились сети плести – маленькие и большие, круглые и прямоугольные, с крупными ячейками и помельче. Говорят, подсмотрели, как в лесу, например, паук сеть свою плетет да добычу ловит. Нелегким, конечно, делом это было. Разный материал для рыболовной сети использовали, но старались брать такой, чтобы сеть легкой получалась. Кто полоски тонкие кожаные заготавливал, кто тонкие ветки молодых деревьев в соляном растворе для упругости обрабатывал, кто пеньковую веревку особым образом скатывал и узлами вязал. Бывало, что не одну зиму сидел хозяин, сплетая сначала маленькие кусочки сети, потом соединяя их в одну большую. Были мастера и такие, кто сети плел да на ярмарке продавал. Хорошая сеть оценивалась тогда сродни богатырскому мечу. И настоящие рыбаки не торговались, знали, что окупится такая сеть быстро. Ведь чем еще сеть удобна была: натягиваешь ее поперек реки или в заветном месте на озере – рыба сама в нее заплывает, жабрами запутывается. А в это время рыбак своими делами занимается или на поле, или в лесу. Потом придет снова к речке, вытащит сеть с уловом и домой – семью кормить. Кстати сказать, ловить рыбу сетями крепкими наши предки и на морях глубоких научились. Трудно и опасно это было, конечно, приходилось в целые артели объединяться, но зато прибыльно. Морская рыба на ярмарках всегда требовалась.
Какая рыба особо ценилась – про то нам летописи о житии-бытии княжеском рассказали. Как застолье – так осетр-царь, или в печи запеченный, или на вертеле изжаренный, стол венчает. Здесь же стерлядь, семга, язь, лещ. Если уха – так из щуки или карпа хороша. Карася или судака жареным подавали. Сомов, лососей солили и вялили на зиму. Но, конечно, рецептов для рыбки вкусной
