отличным рассказчиком, а там, где он сбивался, его дополнял Шан Юй, которого принц, кажется, не иначе как признал за старшего. Императрица увлеченно слушала о городах и деревнях, долинах и реках своей огромной страны, которые она никогда не видела. То был рассказ о свободе, которой у нее никогда не было. Видя увлеченность Ее Величества, Шан Юй позволял себе легкую улыбку, ласково глядя на нее, что заставляло Мин Сянь прятать глаза, но Цзи Хэ тут же завладевал ее вниманием снова.
Наконец чиновники начали один за другим приносить извинения и покидать банкет. Под конец в зале остались только они трое, и даже министр Вэй скрепя сердце поспешил вернуться в свое поместье. Мин Сянь уставилась на Шан Юя, многозначительно приподнимая брови.
– Мне тоже пора, – сказал тот понятливо, поднимаясь из-за стола и оправляя одежды. – Доброй ночи, Ваше Величество, Ваше Высочество, – он по очереди отвесил каждому поклон и направился к двери.
– Доброй ночи! – крикнул ему вслед беззаботный Цзи Хэ, и в дверях Шан Юй оглянулся, улыбнувшись, а затем исчез в ночи. – Советник Шан очень хороший человек, – сказал принц, глядя ему вслед.
– Ты так считаешь? – улыбнулась Мин Сянь, вглядываясь в юное лицо принца. Сейчас в зале были только они вдвоем да слуги. Она знала, что среди них множество соглядатаев как вдовствующей императрицы, так и министра Вэя, да и у Шан Юя были свои люди во дворце. Она никому не могла доверять, кроме Чжоу Су. Да и в его верности не была убеждена на сто процентов. Все-таки тот был старым слугой ее отца.
– Да, Ваше Величество, – со всей серьезностью отозвался принц. – По дороге он постоянно рассказывал о вас, тетушка-императрица.
– О? – брови Мин Сянь поползли вверх, но затем она надела свою обычную равнодушную маску. – Великий советник – верный человек, – с намеком на насмешку произнесла она. – Что ж, Мы думаем, пора расходиться. Время позднее, ты, должно быть, устал с дороги.
– Тетушка-императрица права. – Цзи Хэ подавил зевок. Слуга позади него наклонился вперед, шепча что-то на ухо принцу. Юноша поднялся, выуживая из узкого рукава свиток. – Я не хотел привлекать к нему внимание, – извиняющимся тоном сказал он, передавая свиток Чжоу Су, который отдал его императрице. – Это личное письмо матушки Вашему Величеству. Она просила передать его вам в руки.
– Спасибо, – отозвалась та, пряча письмо в рукаве.
– Доброй ночи, Ваше Величество. – Цзи Хэ отвесил глубокий поклон и вместе со слугой покинул банкетный зал. Мин Сянь некоторое время сидела в одиночестве, что-то обдумывая. Наконец Чжоу Су, видя, что императрица снова погрязла в своих мыслях, окликнул ее:
– Ваше Величество, возвращаемся в покои?
– Да, – та тряхнула головой, отмахивая мысли, и поднялась на ноги. – Возвращаемся.
Принимая на плечи накидку, она нащупала в рукаве письмо сестры. Та вырастила на редкость сообразительного сына, и Мин Сянь не осталась в нем разочарована. Вслед за этим она вспомнила о подарке, дожидавшемся ее в покоях, и слабо улыбнулась, предвкушая очередную бессонную ночь в компании кистей и бумаги.
Чжоу Су, провожая ее до покоев, подумал, что та была сегодня на редкость энергична и весела. Ее Величество словно на миг сбросила с себя вес, давящий на плечи, и обернулась другим человеком. Старый евнух вздохнул – вот бы так было почаще.
Глава 18
Праздник фонарей
Письмо сестры было именно таким, каким Мин Сянь ожидала его найти. Ее в меру сухой, в меру добрый тон сообщал последние новости и заранее поздравлял с Праздником фонарей. Дочитав письмо, императрица сожгла его в жаровне и улеглась спать, не став просматривать свитки. В голове немного шумело от выпитого, но в целом она ощущала себя на редкость живой – словно этот мальчишка ворвался во дворец и разорвал порочный круг ее жизни.
Так и оказалось – принц был энергичен, весел, юн и вскоре покорил весь дворец. Служанки бегали по его поручениям, евнухи заискивали, видя благосклонность императрицы к племяннику, а сама Мин Сянь с удовольствием потакала ребенку.
Цзи Хэ был умен, несмотря на возраст, почтителен там, где это необходимо, и вскоре даже вдовствующая императрица была им покорена.
– А-Хэ хороший ребенок, – сказала она, сидя рядом с дочерью в открытой беседке. Сегодня вдовствующая императрица пожелала полюбоваться зимней сливой, и потому слуги накрыли им возле пруда. Было морозно, и Мин Сянь с головы до ног была укутана в накидку – сегодня белую, ту самую, что подарила ей матушка. Они вдвоем наблюдали, как Цзи Хэ играет в саду между деревьев. Юный принц вовлек в свою забаву дворцовых евнухов, и теперь они все вместе носились, растеряв свой привычный степенный вид.
Старшие сидели в беседке и пили чай. Тонкие пальцы Мин Сянь плотно сжимали пиалу с чаем.
– Да, матушка, – произнесла она, щурясь от солнца. Стояла отличная погода, и, если бы не на редкость морозный денек, можно было бы подумать, что уже весна. Снег почти сошел, но земля была голая и замерзшая. – Цзи Хэ очень энергичный. – По правде сказать, тот был таким энергичным, что меланхоличная императрица чувствовала себя рядом с ним глубокой старухой.
– Это точно, – согласилась бывшая наложница Вэй. – На днях он был у меня, но не смог усидеть на месте и все перетрогал – все безделушки. Мне пришлось расстаться с той чашей, что подарила мне ты.
– Надеюсь, матушка не сильно расстроилась, Мы подарим вам еще одну, – тут же отозвалась Мин Сянь. Казалось, с приездом Цзи Хэ между ними наступил редкий момент мира и близости.
– Ваше Величество, тетушка-императрица! – К ним подбежал запыхавшийся, раскрасневшийся принц. – Это вам! – Он всунул в руки Мин Сянь ветку со сливовыми цветами. – Я сам сорвал ее, Ши Тао помог мне.
Ши Тао звали личного слугу принца – того самого, что никогда не находился на людях без маски. На вопрос вдовствующей императрицы, по какой причине, Цзи Хэ ответил, что лицо его слуги было обезображено во время несчастного случая, и с тех пор он ходит в маске, скрывая уродство. «Отец-император хотел приставить ко мне нового слугу, но я отказался. Ши Тао со мной сколько себя помню, он верен мне», – добавил принц, тем самым пресекая все дальнейшие расспросы. Ши Тао был очень молчалив. Он лишь периодически одергивал Его Высочество, тяня за рукав или что-то тихо говоря на ухо, и принц казался совершенно послушным.
Вдовствующая императрица хмурилась, глядя на подобную преданность – но не слуги господину, а господина слуге, однако Цзи Хэ твердо отверг все ее подозрения. И вопрос оказался закрыт. Однако Вэй Жуи все же не могла спокойно смотреть на этого странного слугу, и потому не удержалась сейчас от того, чтобы поджать губы.
Глядя на нее, Мин Сянь
