Тихий Шепот наложил на всех троих юни молчания свидетелей, из-за чего они ни с кем не могли обсудить то, что увидели и услышали в тронном зале. Поначалу все трое были сильно расстроены, но, увидев несколько красивых туремских дев, которые с интересом рассматривали чужеземцев, повеселели.
– Без глупостей, – предупредил их Галлахер, заметив похотливый блеск в глазах воинов.
– Инайю не посрамим, – заверил его Хорн, из-за чего заработал от Галлахера подзатыльник.
К Хейди приставили сразу двух фрейлин и трех помощниц-служанок. Они немедленно принялись крутиться вокруг принцессы, заискивающе улыбаясь и интересуясь, какие наряды ей нравятся. По Хейди было видно, что на наряды ей глубоко наплевать, но она, сделав над собой усилие, начала отвечать на глупые вопросы. Галлахера и Хейди поселили в разных покоях, чему принц был вовсе не рад. Но требовать что-либо у Дарроу в данных обстоятельствах казалось непозволительной наглостью.
Где покои Рубин, Ордерион не знал. Он попытался спросить у камердинера, которого ему назначили, но тот быстро ушел от ответа и поторопился показать принцу, как пользоваться новомодной ванной с душевой лейкой. Ордерион сделал вид, что таких доселе не видел.
Когда камердинер принес Ордериону наряд повелителя силы маны, принц долго смотрел на него в недоумении.
– Приказ короля, – коротко пояснил слуга, и Ордерион, скрипя зубами, начал надевать наряд ордена, к которому не хотел больше принадлежать.
Увидев его в этом облачении, Галлахер хмыкнул, а Рубин восхищенно улыбнулась.
Ордерион так и не смог понять, почему ей нравились платье-ряса и накидка, но Рубин выглядела довольной, и это согревало его лучше горячего напитка в кубке.
Во время ночной трапезы все были немногословны. Старались обмениваться короткими репликами и не обсуждать подробностей того, к чему готовились. Серебряное Зеркало слишком пристально рассматривал ложный облик Хейди и периодически ей улыбался, из-за чего Галлахер сильнее сжимал приборы и одаривал нахала грозным прищуром. Рубин и вовсе как-то странно косилась на Хейди, будто неодобрительно, но та делала вид, что занята лишь содержимым своей тарелки. Да, туремцы ели из плоских серебряных тарелок, в отличие от его сородичей, для которых размер миски на столе определял достаток хозяина дома.
Ордерион и думать позабыл об этих маленьких деталях, которые отличали культуру его народа от туремской. Для каждого ложка на столе была всего одна, а вот вилок – целых три, выложенных в ряд. С двумя, тремя и четырьмя зубцами. В Инайе вилки все сплошь были двузубыми, и Ордерион заметил, как стушевалась Хейди, увидев перед собой все эти приборы.
Галлахер быстро подсказал супруге, что для чего, хотя при этом она залилась краской, будто ее уличили в непристойности. Ордериону не хватало ложек. Большой, средней и самой малой. Он привык есть ими. Для каждого блюда – своя ложка. Любимая – средняя с острым краем, которым легко можно было разрезать кусок мяса.
Туремцы любили заправлять все блюда подливами и соусами. Желательно разноцветными и с какими-нибудь ягодами. Хлеб нарезали, а не ломали. А еще они обожали зловонные сыры, блюдо с которыми поставили прямо напротив Ордериона.
Именно на сыры Рубин и набросилась. Ордерион заметил, что, перед тем как отправить кусочки в рот, один вид сыра она поливала одним соусом, а другой – макала в мед. И явно после этого наслаждалась их вкусом.
Зловонные сыры Ордерион пробовал не раз, но особой любви к ним не питал. Куда больше ему нравились хрустящий хлеб и оленина.
Хуже всех приходилось Теми. Она, как и многие ошони, не ела мясо. К сырам также не притрагивалась, оставаясь верной маринадам и тушеным овощам.
После позднего ужина Дарроу попросил задержаться Ордериона, Гронидела и Теми, а остальным пожелал хорошего отдыха.
Рубин
Направляясь в покои, Рубин думала о сестрах, которых отец запретил навещать посреди ночи. Как они отреагируют на ее новый облик? И что она скажет им, когда они спросят ее о даре?
Следуя по коридору за Хейди и Галлахером, Рубин не заметила, как Хейди отстала от мужа и поравнялась с ней.
– Не грусти, – прошептала на ухо. – Мы найдем способ тебя вылечить.
– Я очень спокойна, учитывая новости об ограниченном сроке жизни.
– Вообще об этом не думай. Бери пример с вечно неунывающей Ди.
Галлахер скрылся за поворотом коридора, а принцессы остановились.
– Ты правда не помнила, как Ди ловко выпроводила тебя в коридор к Галлахеру? – Рубин осмотрелась, чтобы ее никто не услышал.
– Я точно помню, что муж меня очень обстоятельно порадовал, – поиграла бровями Хейди и тут же насупилась: – А потом держал мои волосы, пока я обнимала ночной горшок. И сейчас я на него злюсь. Он об этом знает, потому прячется за углом, ожидая, что я позову его в свои покои! – повысила тон Хейди.
– Я ничего не слышу! – раздалась ответная реплика Галлахера.
– Вы поговорили? – Рубин заглянула в глаза Хейди.
– Он с самого первого дня знал, что на мне марь. Видел сквозь нее настоящее лицо. И ни разу мне об этом не сказал. Не спросил меня, почему я живу так и продолжаю носить маску, даже выйдя за него замуж. Просто молчал, опасаясь, что я испугаюсь и убегу.
– Хейди, возможно, он и поступил немного нечестно по отношению к тебе, – Рубин погладила ее по плечу, – но когда ты сама узнала правду, рассказать обо всем Галлахеру у тебя не хватило духу.
– В тронном зале я вынуждена была наблюдать за своей жизнью в присутствии посторонних людей, – напомнила Хейди.
– Не сложись обстоятельства таким образом, ты бы еще долго зрела, чтобы признаться во всем мужу. Хейди, мы через многое вместе прошли. Ты не бросила меня с Ди одну. Поддерживала словом и делом. Ты стала мне названой сестрой, сестрой по духу. И как сестре я дам тебе совет: перестань бояться того, что муж тебя любит. Ты достойна, чтобы тебя любили и восхищались тобой, – Рубин заправила прядь волос Хейди за ухо, – носили на руках и любовались сменой выражений на твоем… ужасно некрасивом лице.
Хейди пристально смотрела на Рубин, а затем обе засмеялись. Хейди изменила облик и превратилась в копию настоящей Рубин.
– Какой кошмар! – съехидничала Рубин, и обе захохотали с новой силой.
Из-за угла выглянул Галлахер. Он пытливо вскинул бровь.
– И на что это похоже, когда ты видишь иллюзию на супруге? – спросила Рубин.
– Марь то появляется, то исчезает. Когда мерцает, то мешает рассматривать Хейди.
– Я слыхала, что людей, которые способны различать иллюзии, очень мало. – Рубин подошла к Галлахеру. – Это тоже своего рода дар.
– На меня большинство юни не действуют. – Галлахер криво улыбнулся. –
