Приземлились неизвестно где. И еще долго ехали в японском джипе (в Афганистане японские джипы называют «пожаро») с затемненными стеклами. Вышли в каком-то оазисе. Будто и не Афганистан вовсе. Здесь журчал фонтанчик, над ним нависали плакучие деревья. На зеленом газончике был расстелен ковер.
Усмона встретили хмурые люди с бородами до пояса. Это были талибы. Все они выказывали почтение бородатому мужчине с каким-то наивным и добрым взглядом. Казалось, сбрей с него бороду — и останется детское беззащитное лицо. «Усама Бен Ладен», — шепнул полевому командиру пригласивший его человек. Одет Бен Ладен был в свободный халат, на голове — коричневая афганская шапка — пакуль.
Усама держался, как гостеприимный хозяин. Предлагал гостю бедуинский кофе, арабские лепешки, козий сыр, оливы и варенье.
— Западная идеология ущербна и развратна, — тихо говорил он, — она наступает на исламский мир. Войска США заняли благословенные земли эмиратов Персидского залива, ходят, как хозяева, по святой земле Саудовской Аравии. Они растлевают нашу молодежь, приучают ее не чтить отцов, насаждают власть золотого тельца…
Усмон слушал и поддакивал.
Он чтил мусульманские традиции, старался жить по ним даже в советские времена, но не был сторонником радикального ислама. Просто ненавидел нынешнее правительство Таджикистана. Для войны были нужны деньги. Поэтому, когда к нему тайно приехали гонцы талибов, Усмон подумал: отчего бы и не встретиться?
Бен Ладен продолжал говорить тихо и мягко, перебирая четки. Западная цивилизация катится в пропасть и увлекает за собой исламский мир. Она страдает от СПИДа. Она прогнила снизу доверху… Исламский мир должен противостоять экспансии зла…
А потом, как и ожидал Усмон, ему предложили денег. Но его ждало разочарование.
Деньги не принесли просто так. Не дали на блюдечке или в чемоданчике. Усама Бен Ладен предложил… написать план конкретных боевых операций. Показал шейха Мансура, с которым Усмону Налибшоеву предстояло согласовать заявку…
— Что за бюрократизм? — удивился генерал.
— Ничего не поделаешь, Усама не дает денег просто так, — объяснил Мансур, — он же бывший бизнесмен, привык бизнес-планы писать. В войне, честно говоря, ничего не понимает. Но богат — сказочно…
Так перевел для себя витиеватые арабские выражения Усмон.
Несколько недель ушло на согласования. В смету Усмон включил диверсионные операции в Душанбе и бои в Тавильдаре против правительственных войск. Бумаги вернулись, исчерканные Бен Ладеном. Он безжалостно выкинул из плана теракты в Кулябе и Курган-Тюбе.
— Как же так? — горячился Усмон. — Сейчас клан кулябцев у власти, мы нанесем им удар в самое сердце. Зачем это вычеркивать?
— Кто в мире слышал про Курган-Тюбе и Куляб? — спокойно произнес шейх Мансур. — Никто! А взрывы ради взрывов — деньги впустую. Нам важно пронять целевую аудиторию воздействия. Пойми, старик (Мансур, естественно, употребил арабский аналог этого обращения, но Усмон перевел именно так), пугать кулябцев — не наш уровень. Мы хотим начать великую войну, а раз так — надо и цели брать покруче. Например, Россию. Она убивает наших братьев в Чечне. Ее надо заставить плакать. Только кому в Москве есть дело до Куляба? Хоть весь его взорви! А вот если начнем в Душанбе убивать российских военных, тогда Москва загудит.
— Хорошо, — упавшим голосом произнес Усмон, у него душа больше лежала взрывать кулябцев, — только почему сумму уменьшили?
В графе «взрыв железнодорожного вокзала Душанбе» Бен Ладен урезал смету в пять раз.
— Правильно урезал, — резко ответил Мансур, — ты кого обдурить решил? Читаю: «взрывчатка — три тысячи долларов», ты где такие цены видел? Что, в Америке собрался покупать? Да мы тебе бесплатно тротила подгоним столько, сколько попросишь…
Усмону предложение не понравилось: он бы предпочел взять деньгами. Но тут уж не поспоришь…
— И потом, где ты такие гонорары взял? — продолжал Мансур. — Пятьсот баксов водителю, что привезет бомбу на вокзал, пятьсот исполнителю, который ее заложит. У меня арабы столько не получают! Здесь хватит пятидесяти баксов. На двоих.
— Но…
— Зато если все пройдет хорошо, твои комиссионные будут увеличены в два раза, — добавил Мансур.
После этих слов настроение Усмона несколько повысилось. Но все равно въедливость талибов показалась ему ненужной и слишком мелочной. С такими людьми всегда трудно и неприятно иметь дело.
Главное условие Бен Ладена было: бои на границе и обязательно — против российских пограничников. Усмон совсем не хотел ссориться с пограничниками. Но шейх Мансур дал понять: нет войны на границе — нет денег.
Помог случай. Моджахеды (враги талибов) предложили взять по дешевке большую партию наркотиков с самовывозом из приграничных районов Афганистана. Каким-то образом об этом узнал генерал Толочко и сам намекнул, что готов помочь. Налибшоева это слегка насторожило: с чего это вдруг? От миротворцев он ждал подвоха. Но желание заработать пересилило опасения.
Перебросить большую партию (на которую нужен не один вертолет и не два) не так-то просто. Наблюдательные посты пограничников фиксировали все воздушные объекты, пересекавшие границу. Поэтому миротворцы не могли начать запросто шмыгать туда-сюда.
Усмон сказал об этом Толочко и добавил:
— А один вертолет сколько на борт возьмет? Слезы. Даже несерьезно говорить.
Но миротворец дал понять: все вопросы решаемые. Слово «война» никто не произнес вслух. Но они прекрасно поняли друг друга: Толочко дал Усмону карт-бланш на начало боевых действий. И даже вовремя проинформировал Усмона, когда пограничники хотели нанести упреждающий удар.
Ну а в свертке, который на видеокассете Толочко передал боевику, было… сало.
Самое обычное сало.
Со времен службы в армии Усмон пристрастился к этому запретному плоду. Он не мог признаться в этой маленькой слабости даже своим близким: его бы не поняли. Поэтому ел сало тайком, перевернув бутерброд лепешкой кверху (чтобы Аллах не видел). И боялся, чтобы кто-нибудь не узнал.
* * *
После того как военный бизнес-план был утвержден у Бен Ладена, деньги передали Усмону, а всю деловую переписку уничтожили.
— И еще одно, — предупредил шейх Мансур, — надо записывать все акции на видео. Для отчетности…
— Это еще зачем? — напрягся Усмон.
— У нас так принято…
* * *
Что касается видеокассеты, все объяснялось просто. Офицер-миротворец должен был сделать протокольную съемку встречи Толочко с боевиками. Но когда летел в вертолете, сел на сумку с чистой видеокассетой и раздавил ее. Поэтому пришлось просить кассету у боевиков, а те дали первую попавшуюся…
А насчет того, кто включил камеру потом и как запись оказалась у разведки погранвойск — об этом история умалчивает…
