списка? Каждый из них может понадобиться в любой момент.
— Воды, — вдруг просипела Джин.
Парой глотков она осушила стакан, закашлялась. Затем с усилием поднялась на ноги и утёрла нос, из которого ползла алая струйка крови.
— Я слышала чей-то голос.
— Никто не приходил, — Стэши с опаской огляделась. Они по-прежнему были вдвоём.
— Нет, не снаружи. Здесь.
Джин осторожно коснулась виска, замерла, прислушиваясь к себе. В её взгляде плескались страх и непонимание, и Стэши на миг подумала, что фильмы ужасов игнорировать всё же не стоило: если где-то высится пустующий особняк ведьмы, не нужно заявляться туда. Даже если этот особняк по бумагам теперь твой.
— Он до сих пор с тобой говорит?
— Нет, — Джин тряхнула головой. — Это так быстро накатило, но и схлынуло тоже… Такое ощущение, что дом испытывал меня. Хотел удостовериться, что я могу им владеть.
— Так ты, выходит, ведьма.
— Да если бы!
— Точно тебе говорю, — заявила Стэши. — Сама посуди: ты говорила, что поначалу дом тебя не пускал, и Иджи тоже жаловалась на защитный барьер. А я спокойно сюда приходила — заметь, без капли дара.
— О, — взгляд Джин беспокойно заметался, перескакивая с обшарпанной стены на пыльный комод и обратно. — Вот как. Понятно. Значит, я ведьма.
Она выглядела растерянной. Ничего удивительного: насколько знала Стэши, почти все дамочки из ковена открыли в себе способности ещё в детстве. Иджи как-то обмолвилась об этом — крайне неохотно, будто выдала чужой секрет.
— Да тебе совсем паршиво, — Стэши приобняла её за плечи. — Может, вернуться в «Аллигатор»?
— Нет. Правда, не надо… Я останусь здесь. В конце концов, дом же меня принял. Немного приду в себя и разберу барахло.
— Помочь?
— Ты уже помогла, — Джин слабо улыбнулась. — Я… я, пожалуй, одна побуду какое-то время.
Стэши не стала спорить. Она отправилась к выходу, неспешно завела мотоцикл — и лишь перед тем, как усесться за руль, обернулась. Тонкая фигурка Джин стояла в дверном проёме, и в полумраке коридора казалось, что у неё за спиной замер кто-то ещё.
***
У старика Роуза не осталось родственников. Его похороны вышли быстрыми, скомканными и напрочь лишёнными торжественности. Помогая опустить гроб — в бюро не хватило людей, — Алекс ощутил, как совесть укоризненно кольнула его под ребро.
С другой стороны, подумал он, а что ещё оставалось делать? Дать Роузу прикончить себя на глазах у Ленни Дикинсона, который бы сдох следующим?
Выбора не было.
Бейли стояла неподалёку. Она казалась отрешённой, но Алекс догадывался, что её совесть куда более настойчива и громкоголоса, чем его собственная. Если бы не она, Конноли, придя в себя, нашёл бы в участке два трупа.
Он бросил на гроб первую горсть земли, ни слова не говоря, и отошёл в сторону. Правила приличия требовали остаться, пока в стройном ряду могил с белоснежными памятниками не появится свежий холм.
— Ты не виновата, — сказал Алекс негромко, краем глаза увидев, что Бейли придвинулась ближе.
— Я знаю.
— Возьми отгул, а лучше два.
— Нет необходимости, шеф, — вскинула голову Бейли. — Со мной всё в норме. К завтрашней смене буду как новенькая.
— Отгул, Эвелин.
Она уходила к машине с такой прямой спиной, будто позвоночник ей давно заменила лучшая сталь, и даже не скрывала обиды. Но Алекс понимал: если позволить ей заглушить переживания работой, со временем станет только хуже — однажды этот гнойник всё равно прорвётся.
Снова и снова прокручивая в памяти этот момент, он надеялся только, что правда об убийстве Роуза не всплывёт, что бы ни случилось. Горожане Хэллгейта и без того дерьмово относились к полицейским. Это могло стать последней каплей, соломинкой, способной переломить хребет слону.
Со дня, когда Алекс заключил сделку с Джин и Стэши, он думал лишь о деле Хьюзов. Тщательно собранные документы, сколько в них ни ковыряйся, казались пустышками, соседи избегали разговоров.
Алекс попытался найти тех, кому Шон Хьюз на посту губернатора был не по душе, и первым делом обратился к старому другу отца, Ллойду Хендерсону, однако тот захлопнул дверь у него перед носом.
— Жил как тряпка, рогоносец поганый, и сдох так же, — буркнул Хендерсон напоследок, — вместе с этой шлюхой и её ублюдками.
Сперва Алекс и сам не мог объяснить, почему эти слова так крепко запали ему в душу. Казалось бы, ничего удивительного: Хендерсон был из тех, кому человек, любивший свою жену, априори казался слабохарактерным. Но обвинение в адрес Кейтлин…
Он провёл в «Сытом аллигаторе» несколько вечеров, вслушиваясь в болтовню завсегдатаев. Иджи смотрела на него с усмешкой и пониманием, но ничего не говорила — напротив, узнав, ради чего Алекс тут торчит, сама перевела один из разговоров на дело семилетней давности.
— Туда и дорога, — будто дожидаясь возможности, выплюнул седой здоровяк с широким шрамом на лице, сидевший за соседним столом. — Уж я-то всё понял, когда родилась младшая девка! Помнишь, Дики?
— А то, — отозвался угловатый, заметно прихрамывающий Дики. — Вылитая обезьяна рядом с мамашей. Ясно, что её заделал какой-то черномазый.
— Шонни, конечно, проглотил это.
— Полегче с оскорблениями в моём баре, джентльмены.
Иджи почти не изменилась в лице, но и Дики, и его собеседник стушевались. К тому же в углу сидел Фредди со своей бандой, а с ними старались не связываться — байкеры редко устраивали драки сами, но в чужие потасовки включались охотно. Алекс изучил все бумаги, где упоминались и сам Фредди, и его дружки, однако ни в чём серьёзном их ещё не уличали. Наркотики, перестрелки — всё мимо. Создавалось впечатление, что байкерам просто нравится куражиться.
Отлично, если так.
— Выходит, у Мэйв мог быть другой отец? — осторожно спросил Алекс, подсаживаясь за стойку.
— Возможно, — Иджи пожала плечами. — Но не уверена. Сам помнишь, она просто была немного смуглее брата. Генетика порой вытворяет странные штуки.
— Есть такое.
— Они любили мою бабку, Мэйв и Ронан. Постоянно к ней бегали.
— Слышал, вы дружили.
— С Ронаном — да, — Иджи повернулась, но Алекс успел заметить горькую усмешку. — Я бы даже сказала, он был моей первой любовью. Конечно, я никому не говорила. Тогда казалось кошмаром, что мне нравится
