Потом поступили две новости: хорошая и плохая. Плохая (для Лукреции, а не для всего прогрессивного человечества) – погиб Чезаре, что, конечно, опять заставило его сестру проливать горькие слезы. Хорошая – примерно через год родился сын и наследник, названный в честь дедушки Эрколе, будущий герцог Феррары Эрколе II. И с этого времени Лукреция как начала рожать! Такое в истории не раз бывало: многие годы ничего и никого, а потом – раз! – наследник. Да не один! Взять хоть Екатерину Медичи или там Анну Австрийскую, которая с подвесками и Бекингемом. Вот и у Лукреции в третьем браке родились и сумели дожить до взрослого возраста три сына и дочь. Это не считая тех, которые не сумели. Второй сын, впоследствии довольно знаменитый, был назван Ипполито в честь своего дяди, номинанта на премию «Лучший брат года» и любителя креветок.
Да, кстати, о плохих и хороших новостях. Через пару месяцев после рождения первенца у герцогской четы в городе был найден труп Эрколе Строцци, поэта и к тому моменту счастливого молодожена. Ножевые ранения, перерезанное горло – привет тебе, Хуанито Борджиа! Правда, священной реки Тибр у убийц под рукой не оказалось, поэтому бросили тело на улице у дворца Ромеи.
Версии относительно личности заказчика преступления были разные. Может, это родственники первого мужа жены Эрколе подсуетились в рамках вендетты. Может, Лукреция заказала своего бывшего дружка. Почерк уж больно в стиле Борджиа. Хотя… этот почерк можно скорее назвать универсальным для Италии того времени. Учитывая семейную историю герцогини, можно с уверенностью сказать, что характера у нее на это дело вполне могло хватить. А мотивов могло быть два. Первый – ревность в связи с долгожданным браком Эрколе. Маловероятно, но возможно. Второй – семейная жизнь налаживается, сын родился, впереди долгие спокойные и счастливые годы, если, конечно, Строцци, «свидетель умиленный ее младенческих забав» в недалеком прошлом, рот не вовремя не откроет. Вот и надо, чтобы не открыл.
А может, Альфонсо постарался. Тоже, например, счастья и спокойствия своей семьи ради. Чтоб этот мил дружок прекратил во дворец шастать и герцогиню на сомнительные тусовки выманивать. Пусть дома сидит, ребенком и хозяйством занимается. В пользу версии «убийца – Альфонсо» говорит тот факт, что герцог отказался открывать уголовное дело и проводить расследование. Что, собственно, случилось-то? Ну помер и помер, туда ему и дорога. Может, самоубился. Может, дорогу неаккуратно на красный свет переходил. Не до него.
На герцогском пути у Альфонсо действительно хватало других проблем. Вот, например, должность у него была ответственная, папой римским пожалованная от всей души. Надо сказать, что и после Борджиа Папская область продолжала быть источником проблем для Святого престола, потому что не все там было благополучно. Например, многострадальная Фаэнца оказалась под рукой венецианцев. И это крайне раздражало и бесило папу Юлия, он прямо из себя выходил. Вообще, чтобы вывести того папу из себя, много усилий со стороны окружающих не требовалось. Очень буйный он был и на все неприятности чрезмерно реагировал. Обычно военными действиями реагировал.
Вот и с Фаэнцей так. Вынь ему Фаэнцу и положь. Вот-прям-щас. Он для этой цели даже специально с французами задружился, чтоб помогли. И назначил Альфонсо д’Эсте гонфалоньером церкви, чтоб, значит, «выбить крымского хана с Изюмского шляха!», то есть навалять Венеции. Альфонсо, надо признать, навалял кому надо в лучшем виде, со всеми возложенными на него задачами справился и высокое доверие полностью оправдал.
Но папа Юлий особой последовательностью не отличался, и тут же решил заключить мир с Венецией, потребовав от Альфонсо полного расфренда с французами, которых сам только что и призывал супротив Венеции. Альфонсо такой финт ушами проделать категорически отказался, чем вызвал гнев уважаемого понтифика. Это ж, говорит папа, политика, понимать надо! Ну и что, что в стиле «тут играем, тут не играем, тут рыбу заворачивали». А если ты, Альфонсо, этого не понимаешь, то ты не верный сын нашей святой матери-церкви, а подкидыш какой-то безродный и засланный казачок. Вот тебе твое личное отлучение от церкви, вот тебе интердикт для всей подотчетной пока еще тебе Феррары. Я ж не посмотрю, что ты гонфалоньер. Бывали тут гонфалоньеры погонфалоньеристей (вот как твой шурин, царство ему небесное, тьфу на него совсем) – и где они теперь?
Дальше началось много чего интересного. И с Францией Альфонсо продолжал дружить. И нападение папских войск отражал. И, вспомнив, как его собственный родитель, герцог Эрколе, успешно трудился на дипломатическом поприще, пытался со Святым престолом примириться, отправившись в Рим и рискнув тем самым жизнью и здоровьем. Юлий прямо ему в физиономию высказал все, что думает об обладателе этой самой физиономии, и потребовал сдать Феррару, Реджо и Модену, а самому сидеть тихо в своей фамильной вотчине Эсте и не шуршать. На это Альфонсо, понятное дело, пойти не мог и ухитрился бежать из Рима, пока не началось. Хорошо, что папа вскорости умер, хотя его смерть и не положила конец увлекательным приключениям Альфонсо д’Эсте.
И вот в такой обстановке, когда герцог то в командировке, то на войне, то на саммите глав итальянских государств, в Ферраре на хозяйстве оставалась герцогиня. Лукреция к тому моменту подуспокоилась, пикантные истории о ее любовных похождениях больше не будоражили пытливые умы населения, и ей удалось снискать репутацию женщины мудрой и добродетельной. Выбрала статус «Счастливая жена и мама» и постила в соцсетях детей, котиков и рецепты. Ну, и анонсы новых модных выставок и концертов – она правительница Ренессанса или где? Без искусства тут никуда, как мы знаем.
Но не только управление домашним хозяйством и покровительство изящным искусствам входило в ее должностные обязанности. Она в отсутствие супруга выполняла работу регента. Ей это было не впервой, опыт управленческой деятельности в качестве губернатора Сполето и и.о. папы римского – его не пропьешь. Управляться с разными административными делами у нее получалось достаточно хорошо, и Альфонсо это знал и ценил. Может, в личных отношениях герцога и герцогини не все было гладко, но вести дела и принимать важные решения герцог жене доверял со спокойной душой. К тому же ей Ипполито д’Эсте помогал, который еще к тому времени креветок не поел. Он, конечно, сволочью был, но соображал хорошо, этого не отнять.
Правда, еще в начале супружества Лукреции и Альфонсо с должности была уволена одна дама, которая распускала слухи, что якобы Альфонсо, вернувшись не вовремя домой, застукал Ипполито в покоях своей жены – то ли в сильно двусмысленной, то ли, наоборот, в сильно однозначной ситуации. Но мы, во-первых, не верим в этот гнусный поклеп. Во-вторых, если и верим, то это было давно, а потом – ни-ни! Мы, конечно, не держали свечку над Лукрецией и Ипполито, когда они совместно занимались государственными делами, но если уж Альфонсо их совместное времяпрепровождение оставляло равнодушным, то нам это тем более однофигственно.
Умерла Лукреция в возрасте тридцати девяти лет в результате неудачных родов. Альфонсо, говорят, плакал и горевал. Нет, ну а как? Столько вместе прожили, детей нарожали… Какая-никакая близость супругов все же связывала.
Через несколько лет Альфонсо устроил личную жизнь с незнатной женщиной, куртизанкой по профессии. Да и лишь бы на здоровье. Их внук еще и феррарским герцогом стал, когда законные наследники там кончились.
