Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
периодически выходят к городу, пытаются форсировать Северский Донец. Пока безуспешно — группы уничтожаются нашей артиллерией. Если бы не арта, кубанские казаки из отряда «БАРС» и бойцы ЛНР, которые держали оборону буквально зубами, вряд ли бы сдюжили.
Въехав в Лиман, замечаем, что он заметно ожил. Больше народу, больше машин.
Выясняем обстановку у первых встречных мужичков:
— Как тут последние два дня?
— Ну, сейчас спокойно, — отвечает дядька в красной бейсболке. — Люди возвращаются.
— Почувствовали уверенность, что город удержат? — уточняю у него.
— Да, да. Ну, разговоры, короче, ходят все равно, что… — замялся мужик. — Что бандеры эти взяли Изюм и Славяногорск. Ну, вот люди побаиваются пока многие.
— Работает в городе что? — интересуюсь.
— Работают там рынки, магазины, нормально. Можно и хлеба купить. Гуманитарку привозят. Работаем, это самое.
— Работаете? — тут я и впрямь удивился, ведь в прошлый наш приезд Лиман больше походил на пустошь, где не только ничего не работало, но и самих людей-то почти не было.
— Да, — уверяет мужичок в бейсболке. — Много работы от исполкома дают, на благоустройство города.
— Вот сейчас вообще никто не работает! — встревает в разговор второй мужичок, пожилой, в кожаной кепке.
— Не, ну, почему?.. — неуверенно протестует дядька в бейсболке, но его тут же напористо осаживает тот, что в кепке:
— А где работать? Локомотивное не работает! Депо не работает! — словно чеканит мужчина. — Карьер не работает! Силикатного завода вообще нет!
— Боевые действия всё же, — объясняю ему. — Пока, конечно, не работает.
У мэрии Лимана активность. Неужели власти вернулись? И правда.
— Как глава Красного Лимана я нахожусь на месте со своими заместителями, — рассказывает на камеру молодой мужчина в бронежилете, Александром Петрикиным представился. — Работаем. Сегодня осуществляли выдачу гуманитарного хлеба, вчера раздавали гуманитарку жителям и в Красном Лимане, район Зелёный Клин, и в селе Кировское, и в Торском.
Ну, думаю, уже легче. Работают власти, значит, людям спокойнее и немного проще. Работает и военная комендатура. Причем в Красном Лимане комендачи выглядят очень эффектно. И по экипировке — одеты, как спецназ, и по транспорту — город патрулируют на пикапе с пулемётом.
— Наша патрульная машина, в простонародье «джихад-мобиль», — хвалится командир группы с рыжей бородкой и позывным «Гром». — Мобильная, для группы быстрого реагирования самое то. Если противник прорвался через линию фронта, ДРГ или ещё что-то такое, то мы оперативно его настигаем. Противник не пройдет. Здесь все подразделения на своих позициях, всё стабильно.
Пошли в рейд с этими парнями, прочесали пару брошенных домов, ничего подозрительного не заметили.
— Как давно ты вообще на войне? — спрашиваю бойца с позывным «Грач».
— С четырнадцатого года воюю. А до войны шахтёром был, — улыбается воин-шахтёр.
— Скажи, а за время войны изменилось твоё отношение к понятиям жизни или смерти? — задаю ему философский вопрос, он же на войне один из самых актуальных. — Стал ли ты, может, по-другому к этому относиться? К своей жизни в том числе.
— Да, в принципе то же самое, — отвечает Грач. — Я осознанно шёл на войну, поэтому ничего особо не поменялось. Ценить, правда, жизнь начал, — снова улыбается. — Времени на жизнь как бы мало. Работа только в основном. Ну, да, когда что-нибудь прилетит серьёзное, быстренько переосмысливаешь всё.
— А было ли, когда совсем на волосок висел и тебя спасло какое-то чудо?
— Да, было, — вспоминает боец. — В «крузаке» расстреляли с тридцати метров.
— И ты там был??
— Да, без бронежилета, хех.
— А как уцелел-то, не понимаю? — допытываюсь.
— Да как… У меня уже навыки, получается, сработали, инстинкты. Быстро выскочил и за укрытие ушёл. Ну, все остались живы, обошлось. А мы по рабочим моментам ездили и напоролись.
— С «калашей» по вам били? — уточняю у него.
— Да ПКМ и автомат Калашникова, — отвечает Грач.
Вижу, что парень открытый, искренний, потому спрашиваю его о нынешней неприятной ситуации:
— Нам пришлось оттянуть силы из Харьковской области. И народ, который привык к победам, когда пошло что-то не так, начинает расстраиваться и переживать. Что бы ты сказал людям, которые в данный момент могут потерять веру в то, что победа всё-таки будет за нами?
— Победа будет за нами однозначно, — уверенно заявляет боец ДНР. — Мы ж не войну проиграли, а просто сражение, битву.
Попрощались с бойцами, хотя на войне прощаться не принято, и пошли по городу — посмотреть на то, как обживаются люди. Рядом с нами остановился мужчина на велосипеде, бровастый и долговязый.
— Россия, — говорит, — поперёк горлу Западу стоит, им Россия мешает владеть всем миром. Запад, ребята, За-пад!
Полностью соглашаюсь с мужчиной.
— Они всесильные, получается. Как тогда их победить, если они всемогущие такие?
— Только ядерным, — спокойно заявляет лиманец.
— Ядерным ударом?
— Ну, а иначе…
— Тогда… — не нахожу подходящего слова, долговязый помогает:
— Тогда планета исчезнет просто-напросто.
— Тогда уже всё, конец.
— Это печально, ребята, честно… Печально, но факт, — подводит итог разговору мужчина.
На окраине города постоянно бухает. Когда начинаются обстрелы в жилых районах, люди спасаются в подвалах. Маленькая Даша ведет нас в темный подвал, где прожила четыре месяца. Девчонке лет восемь. У неё челка до бровей, карие глаза, круглые щеки.
— А можешь вспомнить, что было самое неприятное в подвале?
— Спать, — морщится Даша.
— Почему?
— Потому что на деревяшках, — хмурится девчонка.
— Когда жили здесь, было ли страшно?
— Когда в крышу прилетело.
— Снаряд?
— Угу.
— А как отвлекались от всего? Чем занимались? — перевожу тему.
— Играли мы в лото, пазлы собирали. Когда был телефон и не садился, играли в игры. Иногда ходила в соседний подвал, там тоже были дети… Ну, было весело, — скривилась Даша. — А потом нет.
— Ты так сказала это с грустью…
— А потом мы разъехались, — вздохнул ребенок.
— Есть то, о чём ты мечтаешь?
— Да, о собаке. Хаски. Он красивый, мне нравится, пушистый.
— А сейчас его нельзя, наверное, завести?
— Нет, — отвечает девочка. — У нас просто папа боится собак и у нас кошка. И шиншилла.
— А зачем вообще собака нужна человеку, для чего?
— Для дружбы, — рассуждает маленькая Даша. — Дружить. Когда нет друзей, можно играть с ним. И когда скучно.
— Но собака — это ещё и большая ответственность, — замечаю, потому что некоторое время у нас в квартире жил дог, и это было действительно непросто.
— Да, — соглашается девочка. — А сейчас у нас просто кошка и шиншилла. Но шиншилла — это не крыса.
— Не крыса? — смеюсь я.
— Нет.
— Буду знать.
Поднимаемся наверх. На детской площадке горка с лесенками переоборудована в летний душ. Сверху бак для воды, снизу поддон, по бокам душ увешан одеялами. Война расставляет свои приоритеты. На улице дети теперь не играют, их детская площадка
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
