пробурчал недовольное и отошёл прочь.
Я увидел Горголи. Он держался уверенно и много не пил. Рядом с ним, как приклеенный, ходил майор Яшвиль. Интересно, что мне уготовили? Неужели саблю смазали ядом? Фон Пален знаток всяких отрав. Он сам стоял в окружении сановников-лизоблюдов и о чём-то увлечённо рассказывала. В нашу сторону даже не смотрел.
– Господа! – громко сказал Милорадович. – Предлагаю выпить за императора.
– За императора! – подхватили мы.
– Позвольте, – спросил фон Пален. – За старого или за нового?
– За нашего императора, за российского, – ответил Милорадович.
– Простите, – не отставал фон Пален. – Так будем чокаться или выпьем молча?
– Кто как захочет, – ответил Багратион. – Кому как совесть позволит.
После этого тоста веселья поубавилось. Вдруг в зал стремительно вошёл адмирал Чичагов и направился прямо к генералу Уварову. Я вовремя заметил гнев на его лице. Вскочил с места и в последний момент оказался между Уваровым и Чичаговым.
– Помниться, вы сорвали с меня крест Святого Георгия. Знаете, что за такое в армии не вызывают на дуэль, а просто пристреливают, как бешенную собаку?
– Что вы себе позволяете? – вскипел Уваров. – Я выполнял приказ императора.
– Господа, прошу вас быть благоразумными, – потребовал я. – Господин адмирал, Уваров не виноват. Он же не мог ослушаться приказа.
Чичагов, глядя огненным взглядом в глаза Уварова, ответил:
– Если вы будете служить нынешнему императору так же «верно», как его предшественнику, то заслужите себе достойную награду.
– На что вы намекаете? – вскипел Уваров.
– Не вы ли в ночь смерти императора были дежурным генерал-адъютантом?
– Прошу вас прекратить раздоры, господа, – тут же вмешался фон Пален. – Мы собрались, чтобы объединиться, а получается все наоборот.
Уварова и Чичагова развели в разные стороны и успокоили.
Обед прошёл отвратительно. Мы с Саблуковым попрощались с офицерами, сели на коней и отправились к месту дуэли. Уже совсем стемнело. Повалил мартовский мокрый снег.
– О чем вы задумались, Добров? – спросил у меня Саблуков.
– Прошу вас, если меня убьют, позаботьтесь о моих братьях.
– Не нравится мне ваше настроение. Нельзя перед схваткой поддаваться унынию. Возьмите себя в руки. Выши братья отлично служат. Во всем стараются походить на вас. Из них выйдут достойные офицеры.
– Спасибо, – поблагодарил я товарища.
Мы проезжали мимо замка Святого Михаила. Невзирая на поздний час, у ограды волновалось огромное море людей. Солдаты пускали через мост к воротам по несколько человек.
– Ого, сколько народу, – удивился Саблуков. – Как будто вся Россия пришла проститься с императором.
Я заметил юродивую в старом мундире полковника. Она сидела на каменном приступке ограды.
– Прошу прощения, я на минутку, – попросил я, остановил лошадь, спрыгнул на землю и подошёл к Ксении.
– Если хотите, я могу вас проводить к телу императора без всякой толкучки, – предложил я.
– Зачем мне его тело? – удивилась она. – Тело скоро будет в земле. А с душой его я и так повидаюсь. Время придёт, и все свидимся. А ты, я вижу, к смерти готовишься?
– Готовлюсь, – вздохнул я.
– Не пришёл твой час. Езжай спокойно, а я за тебя помолюсь. Молитва у меня крепкая, пушечным ядром не прошибёшь. Езжай.
Она совершила надо мной крестное знамение. Я запрыгнул в седло и с облегчением расправил плечи. Нас догнали наши соперники: майор Яшвиль и полковник Горголи.
– Господа, давайте поторопимся, а то мне сегодня еще дежурить у гроба императора, – сказал я нетерпеливо.
Яшвиль только криво усмехнулся. Горголи мрачно согласился:
– Поторопимся.
Я дал коню шпоры. Саблуков еле поспевал за мной.
– Откуда такая резкая перемена в настроении? – спросил он удивлённо.
– Не могу сказать точно, но у меня есть покровитель перед Богом.
– Юродивая?
– Сегодня юродивая, завтра – святая.
– Странный вы человек, Добров.
Навстречу нам по Садовой двигались сани. Ванька лихо присвистывал на Савраску. В кузове сидела девушка, закутанная в шубу. Софья? Нет, показалось. Откуда ей здесь быть. Минуя нас, вдруг Ванька дал кнута Савраске, и та рванула сани вперёд.
– Сумасшедший, – буркнул Саблуков.
– Эй, куда преешь, дурень? – раздался сзади окрик майора Яшвиля.
Мы обернулись. Противники отстали от нас шагов на сто. Сани, разогнавшись, летели прямо на них. Савраска сшибла лошадь Горголи, промчалась мимо, и сани скрылись в ближайшем переулке. Лошадь Горголи поднялась на ноги, но без седока. Мы с Саблуковым развернулись и поскакали к месту происшествия. Яшвиль уже спешился и возился возле лежавшего майора Горголи.
– Вы в порядке? – крикнул я.
– Какой там, – простонал мой противник. – Кажись, ногу сломал. Вот, дьявол. Откуда этот дурак взялся?
– Его надо срочно к доктору, – требовал Яшвиль.
Мы поймали сани, усадили в них Горголи и велели везти аккуратно к ближайшему доктору. Дуэль откладывалась на неопределённый срок.
* * *
Я прибыл в Михайловский замок около полуночи. Сменил дежурного офицера. Гроб с телом императора стоял в парадном зале. Люстры притушили. Они давали скудный свет. Гвардейцы стояли на карауле у гроба. Народ шёл нескончаемой вереницей. Никому не разрешалось задерживаться у гроба: взглянул на императора, совершил крестное знамение, поклонился – и поди прочь. Сам гроб стоял на высоком подиуме, так что разглядеть лицо императора не представлялось возможным. Прощаться с царём шли разные люди. Подходили и ремесленники, и торговцы, скрипя новыми сапогами, специально надетыми по этому случаю. В руках мяли картузы. Крестились чинно, не спеша. Чиновники в мундирах, смахивали слезинки. Военные в парадной форме, при орденах. Даже простые солдаты приходили в парадных мундирах. Лапотные крестьяне, робко кланялись гробу, все норовили встать на колени, но гвардейцы им не позволяли: – Не задерживай! Проходи! Староверы с дремучими бородами клали возле гроба небольшие образки. Их скопилось превеликое множество. Народ все шёл и шёл…
Ко мне подбежал унтер-офицер и сказал, что сюда идёт императрица. Я быстренько поставил двух солдат возле бокового прохода, в котором она должна была появиться. Мария Фёдоровна в чёрной собольей шубе и меховой шляпке вошла в сопровождении Муханова. Я поклонился. Она выпростала бледную руку из муфточки и позволила её поцеловать.
– Вы сегодня дежурите, Добров? – спросила она с ужасным акцентом.
– Так точно, Ваше величество, – ответил я.
– Народу много?
– Очень. За оградой замка – целое море жаждущих проститься.
– Народ его любил, – вздохнула она и всплакнула.
– Помню, как Павел Петрович удивлялся, как много народу пришло на похороны Суворова.
– Расскажите, – попросила она.
– Павел Петрович меня спрашивал, смог ли Суворов быть царём или он сам смог ли бы быть на месте Суворова. Я ответил ему, что у каждого своего пути, намеченный Богом.
– Да, он вечно примерял себя к другим судьбам. – Мария Фёдоровна грустно улыбнулась. – А я переезжаю в Зимний. Чуть потеплеет, и отправлюсь в Павловское. Не
