монитору. Дамир следом, перехватывает руку, едва я касаюсь клавиш.
— Я не сошла с ума. Хочу назначить встречу — вот как никогда, уверена в своем решении. Тут или ты — или тебя. Прятаться бессмысленно.
— Давай, я тебя прикончу, так всем будет проще. — неуместно звучит, после недавнего признания, но мне не страшно.
— Совсем не понимаешь? Он все равно меня найдет и убьет — распаляюсь на ровном месте, когда наталкиваюсь на твердо сжатые скулы и взгляд полный презрения, к моему самопожертвованию.
А я сейчас не вижу иного выхода. Полиция? Чем она поможет? Будут искать годами, пока мама и папа начнут носить цветы на могилу. Вместо того, чтобы убиваться, я эгоистично думаю о себе. Так и хочется крикнуть во весь голос.
Очнись! Сестра умерла, над ней издевались. А ты думаешь, как спасти свою трусливую задницу. Вот не могу и все. Загоняю глубже на подкорку. Продолжая прорываться к компьютеру.
Как шальная, или двинутая. Мечусь из стороны в сторону. От частых движений, рябит в зрачках белым цветом. Дамир встает на пути, не давая сделать и шагу.
— Ну да, зачем оттягивать… Все верно, не забывай, что перед этим трахнет так, что ты сама будешь хотеть смерти. Сейчас удалю фото, и ты в этом больше не участвуешь. Не устраивай панику.
— Это не паника, мне уже неделю такие цветы дарят… и бабочки… последний раз один в один, как у нее на руке. Он маньяк, а такие больные не останавливаются.
Привычная сдержанность Дамира рассеивается, выглядит встревожено. Напряжение стягивается в воздух, от его накаленных темной сталью радужек. Он заметно теряет контроль. Лезет взглядом мне в душу и тянет наружу все, что я там прячу.
— Ева, это пиздец как тупо. Можно обойтись без жертв, я тебе итак помогу.
— Я знаю. Мне это нужно, чтобы отомстить и освободиться — едва успеваю договорить, он отдергивает меня от стола, толкая к стене и пальцами стягивая запястья над головой. Смотрю, как рвано двигается кадык. Его слова летят с горячечным импульсом.
— Охуееный движ, рванем без башки. Тебя психозом накрыло? Скорую вызвать? — последнее произносит, свирепо выдыхая мне в губы.
— Сам же, хочешь избавиться побыстрее — сжимаю кулаки и кричу.
— Избавиться, но не угробить… чуешь разницу. Мне минус в карму нахер не нужен — прожигает насквозь злым взглядом и упивается своей властью, пока я кручу руками и извиваюсь.
— Ладно, тогда я сама это сделаю — выплевываю с вызовом.
— Ев, ты ебнулась. Я на это не пойду, запру и будешь сидеть как мышь, пока все не закончится — склонив голову, рассматривает и без усилий перехватывает запястья одной рукой. Другой, давит на поясницу, подтягивая к себе.
— Сбегу… или спалю твой лофт, могу с окна выпрыгнуть… выбирай либо помогаешь, либо получишь кучу проблем, и я не шучу — переоцениваю свои силы в борьбе с ним. Его глаза нагло проверяют на прочность, стушевавшись, опускаю ресницы. Мнусь с ноги на ногу, стараясь отдалиться от его напора. Он усиливает нажим.
— Ошибочка, на меня угрозы не действуют, выкинешь что-то подобное, прикую к кровати. Наручниками.
— Струсил, Вавилов, так и скажи, а не прикрывайся заботой. Сроду бы не подумала, что ты начнешь прятаться — его мои слова не колышат, убирает захват, хлопком припечатывая ладони по бокам от моего лица.
— Это бесполезно, на провокации я не введусь, вырос знаешь ли, кому-то что-то доказывать.
Я не просто зла, я в бешенстве. Не в состоянии соображать, хочу оказаться как можно дальше от него.
Он сейчас на меня действует, как красная тряпка на быка. Вылетаю из орбит с трудом сдерживаемой адекватности.
Ныряю вниз и на бегу, хватаю пальто. Дамир вырывает без особых усилий. Оно летит в сторону, а меня на плече тащат наверх.
Колочу что есть силы по спине, брыкаюсь. Дамиру похер не дергается, хотя вкладываю всю злость в удары. Заносит в комнату и швыряет на кровать, садится сверху, придавливая.
— Это не игра, на кону твоя жизнь… и ее я, сохраню любой ценой. Поняла?!!
Господи, его глаза пылают. У меня эмоции пляшут от ужаса, из которого нет выхода. И я несу то, о чем кричат мысли, но к нему это как ни странно, сейчас не относится.
— Ненавижу!!
— Правильно и делаешь, потому что теперь, будешь сидеть здесь под замком.
Импульсивно даю ему пощечину, сразу понимаю что переборщила. Кисть палит ожогом. Красные отметины стекаются на его коже.
Мои системы сбиваются со всех циклов. Его тоже.
Вгрызается в шею и сжимает до боли грудь. Взбешен до такой степени, не отдает отчета в своих действиях. Стягивает так, что еще немного и прокусит. Вклинивается между ног, вбиваясь пахом мне в промежность. Ерзаю в бесполезных порывах, отчего стяжка на шее становится жестче, ползет вниз разрезая поверхность.
Такого от него я не ожидала.
— Придурок, пусти! Мне больно!
Останавливается и утыкается лбом в яремную вену. Дыхание вырывается рвано. Пихаю его, он поддается.
Увы, спокойней не становится. Все еще хрипло захватываю воздух.
Укус саднит, я прикладываю ладонь. Дамир свирепо нависает сверху.
— Идиотка! — выкрикивает в такой ярости, что я сжимаюсь.
Оттягивает мою руку и целует место, где приложились зубы. Я сжата в комок от нервов и боли. Выгляжу наверно затравлено со стороны. Дамир уже с трудом остыв, в покаянием смотрит на меня.
От всего вокруг веет нереальностью. Мы как два психа. То дрожь от волнений. То клыками. Что вообще происходит?
Изображение плавится.
Наворачиваются слезы. Тряска в теле сдерживается, благодаря его близости.
Извиняющимся жестом глажу его щеку, он толкает на подушки и уходит, громко хлопнув дверью.
Стекла раздаются всплеском, а я рыданиями.
И все врут, облегчения от них нет.
Глава 26
Тревожным сном я забываюсь только под утро, и сплю не больше двух часов. Будит звук, открывшейся двери в лофте. Потупив минут десять между миров сна и яви, все — таки решила сдаться на милость второго и открыть глаза.
За вчерашний вечер произошло столько всего. Чтобы это усвоить и принять понадобится не одна жизнь, как минимум десять. Настраиваюсь и делаю в голове отдельный отсек, куда бережно убираю переживания. Потом, все потом.
Быстрый душ немного подзарядил, и я даже сообразила, что постиранное белье, можно развесить на стойку с фикусом.
Стиралки здесь нет. Вавилов сдает вещи в химчистку. А мне без вариантов, сушить и стирать своими ручками. Фигурным мылом, которое лежит в корзинке как декор. Для того, чтобы на
