двух лет озаботился вопросом, куда запропастился отец». Джен вскоре приободрилась, и я вместе с ней.
Позже тем вечером, уже в квартире Джен, Шила получает имейл от Израэля…
1. эй, Шлюха,
2. мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделала.
3. хочу, чтобы в эти выходные – или в следующие – ты надела мини-юбку без трусиков и пошла в людный бар или на террасу ресторана.
4. и там ты напишешь мне письмо – ручкой на бумаге. письмо будет в стиле студентки первого курса – или девочки-подростка, которая пишет домой из детского лагеря.
5. в письме ты расскажешь мне, как скучаешь по моей сперме у себя во рту и как чувствуешь, что заслуживаешь того, чтобы вернуться домой и ублажать меня всё оставшееся лето.
6. а еще ты напишешь о том, как мой член изменил твою жизнь.
1. пока ты будешь писать, я хочу, чтобы ты широко раздвинула ноги, чтобы, если кто-то будет смотреть на тебя, они увидели твою мокрую пизду.
2. выбери кого-нибудь на террасе, кто, по твоему мнению, заслуживает того, чтобы увидеть твою пизду, например какого-нибудь старика. будь с ним очень застенчива, не подавай виду, что тебе известно, куда он смотрит.
3. продолжай писать мне и поглядывай на него, чтобы удостовериться, что он подсматривает за тобой.
4. веди себя естественно, а когда закончишь письмо, отправь его мне.
Кровь застыла у меня в жилах.
Глава четырнадцатая
Шила бродит по копировальному центру
На следующее утро я вышла из дома. Мне нужно было купить бумаги, почтовые марки и ручку. Я прошагала примерно пятнадцать кварталов, когда заметила в окне подвального этажа одного из аристократических особняков выцветший кусок картона, на котором толстым черным маркером было написано: КОПИРОВАЛЬНЫЙ ЦЕНТР. Под надписью карандашом нарисовали мацу и написали пять слов: У НАС ПРОДАЕТСЯ ПТИЧЬЕ МОЛОКО. Мой папа обожал его! Мама угощала его птичьим молоком в первые годы их брака. Это заварной крем с облачками взбитых яичных белков сверху. Я поняла, что это место просто зовет меня, как сама судьба; я найду там ровно то, что мне нужно.
Я спустилась на несколько ступенек и вошла в длинную и захламленную комнату. Стены были завешаны полками, а полки были залиты чернилами и ломились от бумаги, ручек, клея, степлеров, линеек и других предметов, назначение которых было мне непонятно. В задней части магазина располагался маленький, замусоренный стол с очень старым компьютером, а над ним к стене были приклеены разноцветные листки с надписями на иврите. Позади стола было небольшое офисное пространство, отделенное перегородкой. Везде лежали коробки. Из кучи пыли вдруг возник мужчина: лысеющий, низенький, в порванном свитере и бежевых штанах. У него было круглое, гладкое лицо и маленькие глазки, и он таращился на меня, пока я пробиралась через хлам.
– Я увидела, что у вас продается птичье молоко, – сказала я.
– Вы хоть знаете, что это значит? – спросил он каким-то даже оскорбленным и обвинительным тоном. – Знаете, что такое птичье молоко?
Я ответила, что это любимый десерт моего папы.
– Что? Нет! Такие знаки вешают над прилавками в Праге! «У нас продается птичье молоко» значит «Мы продаем все виды товаров»!
Он прочистил горло с отвращением, но ему явно хотелось поговорить еще, потому что он вдруг сказал: «Я еврей. Я родился евреем. И, кстати, еврей – всегда еврей. Вы это знали? Даже если вы примете другую веру, вы всё равно останетесь евреем».
Шила. Да, думаю, да.
Соломон. Да тут не о чем думать! Это наша религия!
Шила. Если мать – еврейка.
Соломон. Расскажите-ка мне, почему мать еврейка подходит, а отец еврей нет?
Шила. Потому что всегда понятно, кто твоя мать, а с отцом нельзя быть уверенным.
Соломон. Полный бред.
Шила. Ну, иногда непонятно, кто отец!
Соломон. Это бред. Просто полный бред.
Шила. Ведь отец передает культуру иудаизма, он учит законам, а мать передает…
Соломон. Нет-нет-нет, это просто чушь собачья.
Шила. То есть как это – чушь собачья?
Соломон. Это ерунда, потому что иудаизм не так был устроен в древние времена! Где-то между шестым и девятым веками на это стали смотреть иначе.
Шила. А почему иначе?
Соломон. Ага! Вот именно почему?
Шила. Ну и?
Соломон. Тому была веская причина.
Шила. Ну-ка.
Соломон. Так я не знаю.
Шила. Как это вы не знаете? Вы знаете, когда это произошло, но не знаете почему?
Соломон. Это одна из самых спорных тем среди исследователей иудаизма за последние двадцать…
Шила. А какие предлагают варианты?
Соломон. Варианты? Да не знает никто! Нет никакого ответа. И с генами это всё никак не связано.
Шила. То есть вы говорите, что произошла какая-то перемена между шестым и девятым веком. И если раньше отец передавал религию, то с тех пор это стала делать мать…
Соломон. Честно говоря, мне кажется, это связано с занятием.
Шила. Каким занятием?
Соломон. Отцов.
Шила. Что вы имеете в виду под занятием отцов?
Соломон. Ну, чем занимались отцы!
Шила. Поясните.
Соломон. Ну, вот что делали венгры? Откуда у нас венгры? Откуда появились венгры?
Шила. Из Венгрии.
Соломон. Нет, нет! Они не из Венгрии появились!
Шила. Как это? Просто объясните, что вы имеете в виду под занятием отцов? Вы имеете в виду что-то, чем они занимались – или что они просто были заняты?
Соломон. Видите ли, никто не знает. Почему вдруг в этот период времени случилась резкая перемена? Нет ответа.
Шила. Но разве это не логично? Когда отцов нет рядом, то кто передаст детям традиции и культуру, если не матери?
Соломон. Матери не могут этого сделать, потому что они не настолько образованы.
Шила. Но ведь именно женщины организовывают все праздники, так что они знают традиции. Они готовят. Я это знаю по собственной семье. Поэтому довольно логично, что женщины познают традиции, пока растут в своих семьях, и что они могут потом передать их детям.
Соломон. Кстати, есть шанс, что вы правы. Не то чтобы всё, что вы говорите, полная чепуха…
Шила. Не знаю, чепуха это или правда, но это логично.
Соломон. С точки зрения логики – да. Но это не причина.
Шила. Ну и в чем же тогда причина?
Соломон. Ну, не в этом.
Шила. В чем же?
Соломон. Это не причина.
Шила. В чем причина?
Соломон. Не знаю.
Шила. Ну и как вы тогда можете говорить, что это не причина?
Соломон. Потому что это не может быть причиной.
Шила. Почему?!
Соломон. Это
