британкой последний раз на выставке и чувствовала неловкость. Пожив в Лондоне и изучив англичан, она догадывалась, что Этани могла затаить обиду, даже если никогда этого и не покажет.
Потом друзья пообедали на крыше Дворца искусств с видом на пустыню и небоскребы, там же долго курили кальян, разлегшись на диванах, а вечером гуляли вдвоем по жилому району Лейлы, Озерному краю. Вокруг привычных уже искусственных озер зажигались небоскребы, отражаясь квадратиками в воде и глазах Давида. В переливах огней, света, воды и зданий становилось непонятно, где земля, где небо, где этот мир, а где другой. Рядом с Давидом было хорошо и спокойно, а все остальное не так уж и важно.
– Мне будет не хватать наших прогулок, Лейла.
– Да, здесь так красиво, лайк … в космосе. А как думаешь, скоро ты сможешь вернуться?
– Не знаю, Лейла, только дорога до Кейптауна займет почти месяц, а оттуда еще пару дней до фермы. Надо будет освоиться на месте, войти в курс дел. И я не какой-нибудь там Даниэль Натансон, чтобы ездить из одной точки мира в другую по нескольку раз в год.
– Да, ай си, понимаю. – Лейла всматривалась в огоньки-пиксели в воде.
– Но ты обязательно пиши, я оставлю адрес. Напиши через месяц-два, чтобы я получил твое письмо как приеду, оно принесет мне удачу.
– Окей, напишу. Ты же знаешь, сколько всего тут происходило … Но с тобой, именно с тобой так спокойно. – Лейла подняла взгляд от озера и вытянулась. – Только я должна лайк признаться. Я тебя совсем не помню до того дня в театре, когда ты приехал в Хайфу. Представляешь?
– Все в порядке, Ханна рассказала про это твое … восстановление. – Давид смотрел то на Лейлу, то на отражения в воде, и она снова расслабила плечи. – Я тоже должен признаться: увидел тебя совсем новую теперь. Ты повзрослела, стала настоящей молодой женщиной, безумно красивой.
Для Лейлы комплименты Давида, его взгляды и улыбки стали уже чем-то родным и близким. Но она не могла избавиться от мысли, что это предназначалось той, другой Лейле. Это та Лейла, не она, построила когда-то с Давидом такую красивую дружбу. Они остановились, присели на лавочку у воды.
– Вот поправишься окончательно и вернешься к жизни в своих кругах, к работе на этого … деятеля.
– Ты про Ади?
– Если честно, я не очень это понял, когда ты начала работать с ним и даже оставила учебу.
– Да мне и самой сложно поверить. – Лейла смотрела на отражение синих контуров небоскреба, положив голову на плечо друга, тот приобнял ее. – А что я там изучала в Париже?
– Международный социализм. Только училась ты в Лондоне, в Париже часто бывала на выставках. Но, мне кажется, ты в этой сфере разочаровалась.
– В выставках, что ли?
– В международном социализме. Ты так хотела спасать мир. Но часто повторяла, что все социальные утопии только на время уводят от настоящего пути, иногда на долгое время.
– А мне нравилось быть пиарщиком Гитлера? – Лейла вытянулась и застыла в объятьях друга, ожидая ответа.
– Кого это? Кем? – переспросил Давид.
– Ну, Адольфа, Ади. Работать с ним …
– А. Думаю, да. Тебе нравилась эта жизнь. Видеть много разных стран, наблюдать сильных мира сего в тех или иных ситуациях, да и его самого. Ты часто говорила об этом. Но еще …
– Что еще? – Лейла опять вытянулась.
– Последнее время ты часто жаловалась, что делаешь что-то совершенно бесполезное, помогаешь распространять чуждые идеи и не понимаешь, почему за эту ерунду так много платят. А уж когда Ади вдруг назначил тебе выплаты от фонда до конца жизни, ты и вовсе ушла в депрессию. Мол, совсем непонятно, для чего теперь делать что-то.
– Ох, это я, наверное, могу понять.
– Еще ты часто повторяла, что пусть и не приносишь пользы, но хотя бы не причиняешь миру вреда. И не врешь, как пришлось бы, стань ты чиновником, который работает с крупными социальными проектами.
– Да, ай си, могу понять … себя, когда говорила такое.
Лейла вспомнила проекты из прошлого вроде многочасовых переговоров с очередным блогером об очередном фото плюшевой игрушки с очередным логотипом. Повторяющиеся из полугодия в полугодие, как навязчивый сон, показы. Приятелей по работе, которые часто проявляли на редкость неприглядные качества души, а она улыбалась всем этим людям, как и они ей. Важно было казаться себе хорошей или хотя бы не очень плохой.
– Что с тобой? Ты в порядке?
Лейла не ответила, потом сжалась вся разом и заплакала. Давид молчал и, как бы убаюкивая, гладил ее по волосам и плечу.
– Все ты вспомнишь, не бойся. Самое главное вспомнишь. И появятся новые воспоминания, ты их создашь. Мы создадим их вместе.
– Я просто думаю, что мир вокруг может быть ну лайк … какой угодно, все равно объять и понять его до конца не получится. И пусть это банально, но собственная-то жизнь зависит только от тебя. И у большинства просто кишка тонка что-то менять … терять. У меня вот, например.
– Лейла, да что ты, ты очень смелая.
– Да что-то не очень, – поджала губы, хотя после слов друга уже не плакала.
– Знаешь … а что ты думаешь … как ты смотришь на то, чтобы уехать сейчас со мной в Иньязуру? Я буду о тебе заботиться. Может, нам начать жить вместе? Что думаешь? – выговорил, даже не переводя дыхание, обычно молчаливый Давид.
– Ты шутишь, что ли? – Лейла отвечала и улыбалась скорее по инерции, изнутри съежившись от острых льдинок страха.
– Нет, правда, я серьезно. Выходи за меня замуж?
На несколько секунд внутри появилось что-то теплое и щекотное, как после горстки кислых, сладких и горьких витаминок залпом в детстве. Лейла была готова уехать с Давидом куда угодно, пусть и оставив смутную возможность когда-нибудь вернуться в привычный мир. Если она и решилась бы на такую авантюру, как замужество или бегство в Африку, то только с ним. Развлечения Хайфы точно оставила бы легко, да и всю прошлую жизнь тоже. Но она лишь улыбалась, осознавая, что делает это натянуто.
– Там не так уж плохо, бывают чумовые рок-вечеринки, настоящие, живые, – шутливо подмигнул Давид.
Лейла услышала свой смех: столько она переживала из-за них троих. И Давид тоже смеялся, видимо, не понимая, что это все значит, но радуясь ее легкости. Но тут Лейла снова напряглась: за кого он ее принимает, с чего это она должна сломя голову бежать куда-то по первому зову. Он же ничего не делал, чтобы покорить
