что если она не покинет пансион в ближайшее время, ее ждет кое-что похуже, чем то, что с ней уже приключилось, а именно изнасилование. Если же и после второго предупреждения она не уедет, ее убьют. В том же конверте, что и письмо, лежали фотографии обнаженной Виолетты и отдельный клочок бумаги, на котором было написано, что ее прелестной фигурой и белой кожей теперь любуется весь Кайденшир. Ну, о снимках и записке мы знали и раньше, а вот письмо с угрозами повергло нас в ужас.
Страшно представить, какие шаги предприняла бы миссис Дюшон, не внемли Виолетта ее наказу, переданному в письме! Но преступница все рассчитала верно: бедная Виолетта опрометью бросилась в объятия Гименея, предпочтя выйти замуж за неприятного старика, но зато остаться живой и неопороченной. Анонимное письмо же она прятала среди остальных своих бумаг, не осмеливаясь ни уничтожить его, как ей было велено в этом самом письме, ни показать кому-нибудь из подруг, ни тем более, детективу.
Только после того, как к ним с супругом в поместье нагрянул мистер Шарден и рассказал Виолетте о роли директрисы во всей этой истории, она разрыдалась и показала детективу письмо. Забегая вперед, скажу, что, пройдя почерковедческую экспертизу, было доказано, что его написала именно миссис Дюшон. Мистер Дирт, почтенный муж, имевший связи при дворе, но совершенно бессильный перед лицом закона, бледнея и задыхаясь, сознался, что это он попросил директрису повлиять на Виолетту, дабы та ответила ему согласием, но он и подумать не мог, что та прибегнет к таким жестким мерам.
Доказать, что мистер Дирт был осведомлен о способе убеждения, к которому прибегла миссис Дюшон, было невозможно, а просьба повлиять на решение воспитанницы сама по себе не являлась преступлением, так что ему удалось выйти сухим из воды.
Миссис Дюшон же, вдохновленная своим успехом, уже не могла остановиться! Теперь уже по доброй воле она провернула такой же фокус с Мари, предварительно осторожно прощупав почву, а именно, заключив соглашение с графом Китбоном, который два раза сватался к девушке, но получил отказ. Неудавшийся жених пообещал директрисе солидное вознаграждение, которое пойдет лично в ее карман, если той удастся переубедить строптивицу. И ей удалось!
Мари, напуганная не меньше Виолетты, согласилась выйти замуж за графа Китбона, лишь бы поскорее покинуть пансион, не дожидаясь исполнения угроз, озвученных в анонимном письме.
Усыпление, снимки обнаженной девушки, анонимное письмо с угрозами и готово: звон свадебных колоколов для Мари и звон золотых монет в кошельке миссис Дюшон обеспечен!
Жюльет же, сильно перепугавшаяся после случая с Мари, предпочла сама удрать из пансиона, выйдя замуж за мистера Феррингтона. С ней директриса не успела провернуть свой подлый трюк, как не успела и сговориться с ее будущим супругом, о чем, думается мне, сильно жалела – ситуация с Жюльет была перспективной и на ней можно было заработать, успей она вовремя вмешаться.
Следующей жертвой гнусной миссис стала Луиза, но она не успела дать согласие претенденту на свою руку, с котором сговорилась директриса, и уехать.
Затем наступила очередь Джейн, но для чего миссис Дюшон усыпила мою подругу, так и осталось загадкой – Джейн еще никто не делал предложение руки и сердца.
Причем, ослепленная алчностью директриса даже не подумала, какой вред она наносит пансиону, а, следовательно, и самой себе, распространяя снимки обнаженных воспитанниц в обществе, губя репутацию и пансиона, и девушек.
Вот таким вот образом аристократка до мозга костей, почтенная вдова и учредительница Эшвудского пансиона идеальных невест, поначалу испугавшись угроз, а затем уже добровольно, побуждаемая жаждой наживы, стала преступницей, безжалостно и хладнокровно ступая по жизням ни в чем не повинных девушек, сминая их судьбы и калеча души.
Но я отвлеклась, раздумывая о совершенных преступлениях. Ведь меня в гостиной кто-то ждет. Кто-то, кто, листая Книгу невест, остановился на моей кандидатуре. Что он увидел во мне такого, что пожелал встретиться со мною лично? Пожалуй, случись такое раньше, я бы порадовалась, что нашелся человек, которому я приглянулась, но теперь… С тех пор, как я узнала мистера Шардена, я не могла думать о других мужчинах, не могла радоваться мужскому вниманию, если только это внимание не исходило от Максимилиана…
Я полюбила, да! Полюбила мужчину, видящего во мне только цветочницу, своей магией способную помочь ему в раскрытии преступлений. Мужчину, который уехал сразу же, как только эти преступления были раскрыты! Уехал, не попрощавшись, не озаботившись моим состоянием после отравления, не удосужившись пожать мне руку и поблагодарить за то, что пыталась ему помочь. Уехал, не сказав последнего «прости»!
И я еще убиваюсь по нему!
Хватит!
Сейчас я войду в эту комнату и буду улыбаться мужчине, захотевшему свести со мной знакомство просто потому что я – это я, а не цветочный маг, не человек, из которого можно извлечь какую-то выгоду! И я буду радоваться жизни, и пойду на свидание, и постараюсь узнать этого мужчину получше и если он мне понравится…
Я судорожно дернула щекой, изображая улыбку, решительно повернула ручку, с силой толкнула дверь… и вскрикнула от неожиданности.
– Вы?!
Передо мной на одном колене стоял Максимилиан в изысканном сюртуке, украшенном серебряной нитью, с причесанной волосок к волоску шевелюрой. В одной руке он держал роскошную кожаную папку с золотым тиснением, а в другой… нет, не может быть! Другой рукой он бережно прижимал к себе красивый цветочный горшок, явно зачарованный цветочной магией! А в горшке этом росли и благоденствовали мои розовые лотосы, пострадавшие во время спасательной операции, предпринятой детективом, когда миссис Дюшон заперла меня в потайной комнате склепа!
Когда я пришла в себя после отравления, я пыталась пробраться в потайной ход, чтобы забрать оттуда мои бедные цветочки, но все входы туда оказались запечатаны.
Это заставило меня страдать и лить слезы, обвиняя мистера Шардена в жестокосердии и обмане – ведь он обещал мне, что когда все закончится, мы обязательно заберем из склепа пострадавшие лотосы, а сам уехал и закрыл доступ туда!
И вот теперь он стоял передо мной в обнимку с моими живыми и здоровыми лотосами и смотрел на меня своими невозможными синими глазами! Смотрел с таким выражением, что у меня защемило в груди, а на глаза навернулись слезы.
– Мисс Лирьен, не окажете ли мне честь, согласившись пойти со мной на свидание? – явное волнение в его голосе и эти слова, произнесенные с легкой хрипотцой, сделали свое дело – горло мне сдавил стальной обруч, не давая мне не только говорить, но и дышать,
