признался себе в этом, очень хотелось, чтобы добрались. Почему он один должен отдуваться? Его спица – самая последняя в этой чертовой колеснице.
Относительно свежий вид Землянского разочаровал Сергея. Вызвав бывшего работодателя в коридор, он описал и без того мрачное происшествие на загородном шоссе в еще более траурных тонах.
Землянский побледнел, прыгающими пальцами ослабил узел галстука:
– Ты… ты что-нибудь сказал?
Смакуя страх и растерянность собеседника, Сергей выдержал паузу, не без обиды произнес:
– Мы же договаривались, Игоревич…
– Это хорошо, – проговорил Землянский и механически повторил: – Это хорошо…
– Я же понимаю, – протянул водитель.
Взгляд Землянского перестал бегать, налился подозрительностью:
– Ты ведь признался ему, что вывозил лук? Да?!
– И без меня знали, – резковато ответил Сергей.
– А как ты объяснил, куда возил лук? – продолжал допытываться Землянский.
Этот вопрос Сергей предвидел, поэтому ответил без заминки:
– Лапши на уши навешал… Будто вывез со станции, а за городом в другую машину перегрузил…
– А он что?
– Слушай, Игоревич, мое дело предупредить тебя, – рассердился Сергей. – А ты взялся меня колоть, как орех какой… Хватит, без тебя натерпелся!
– Извини, извини, – проглатывая окончания слов, поспешил заверить Землянский. – Не подумай чего… Верю я, верю… Спасибо… Знаю, что ничего ты не сказал, знаю… Спасибо, Сергей…
Вернувшись в кабинет, Землянский тупо уставился в пространство, но поскольку свободного места в кабинете было не так уж много, а напротив его стола стоял стол Тонечки, получилось так, будто Борис Игоревич в упор разглядывает свою подчиненную.
Тонечка невольно покрылась краской и, придерживая рукой вырез кофточки, еще ниже склонилась над бумагами. Раечка же во все глаза смотрела на начальника отдела, ставшего в последнее время каким-то встревоженно-удрученным.
Облучков, приняв за основу версию Шелехова о том, что вагон ошибочно поступил другому адресату, проштудировал телефонный справочник и обнаружил, что существуют две сходные по аббревиатурам организации – его родное МНУ Сибспецмонтаж и УПТК Союзпроммонтаж. Самое замечательное было, что буквы «УПТК» соответствовали оттиску на пломбе.
Облучков уверил себя, что напал на верный след и именно в УПТК сидит человек, прибравший к рукам лук. Однако убежденность была не настолько тверда, чтобы идти в милицию и выкладывать свои доводы. Если бы на месте был Шелехов, тогда иное дело, а так… Выглядеть в глазах незнакомых людей наивным «частным детективом» ему совсем не хотелось. Зная свою нерешительность, Евгений Юрьевич долго прикидывал, удастся ли без посторонней помощи и так, чтобы не наломать дров, выяснить все необходимое. По всему выходило, что вряд ли, не тот у него характер. И тут пришла спасительная мысль. Он вспомнил, как наседал в беседах Курашов, который тоже был всего-навсего юрисконсультом, да и действовал по весьма сомнительному поручению.
В душе посмеиваясь над собой, Облучков решил попробовать, насколько пойдет ему чужая и чуждая личина. Он представил себя человеком, крайне заинтересованным в отыскании вагона, человеком, действующим из корыстных побуждений. Что-то получалось…
Отпросившись у начальника под благовидным предлогом посещения арбитража, он направился в УПТК.
Не обнаружив на дверях таблички «Отдел снабжения», Облучков вошел в «Отдел комплектации», здраво рассудив, что различие в наименовании никогда еще не меняло сути вещей.
– Здравствуйте, я из Таджикистана, – без лишних предисловий сказал он, задерживая взгляд на единственном в отделе мужчине, так как, по его разумению, женщина никак не могла прибрать вагон к рукам. – Мы отправили вагон с возвратной тарой из-под кабеля в адрес МНУ Сибспецмонтаж, а вагон ошибочно поступил к вам. Вот и приехал разбираться.
Облучков слишком долго собирался с духом, чтобы произнести все это с надлежащей интонацией, внушительно и с долей угрозы. Поэтому выпалил свой монолог скороговоркой, даже с некоторым испугом. Он не любил, да и не умел врать, разве что ради невинного розыгрыша. Впрочем, как заранее размышлял Облучков, если снабженцы из УПТК не причастны к умыканию лука, для них его слова должны прозвучать как отъявленная нелепость. Ни обидеть, ни возмутить они просто не могут.
Не зная, что еще добавить, Облучков замолчал и невольно потупился, затылком ощущая тягостность наступившей паузы.
Удача часто сопутствует несмелым и дилетантам.
Раечка, мгновенно вспомнив перепалку, вспыхнувшую из-за вагона с возвратной тарой, мило улыбнулась:
– Этим вагоном занимался Борис Игоревич.
Облучков опешил, вскинул на Землянского очумелый взгляд:
– Вы?!
Но Землянский не замечал ни его скованности, ни прямо-таки вопиющей робости в глазах за толстыми линзами очков. Едва Облучков сообщил, откуда он, в мозгу Бориса Игоревича закрутилась бешеная разноцветная карусель. Он еще не отошел после визита Сергея, еще не утихли подозрения в его правдивости, как появляется человек из Таджикистана и заявляет, что пришел разбираться. Эти события сплелись для Землянского в одну нить, и он с ужасом подумал, что водитель наврал ему с три короба, а сам взял и привел сюда одного из тех, кто разыскивает лук. Потрясение было слишком велико, чтобы Землянский отметил расхождение во внешности и отсутствие даже намеков на загар в лице Облучкова.
Шок, испытанный Облучковым, был куда менее значителен, поэтому первым в себя пришел он.
– Значит, это вы, – нагнав на себя суровость, констатировал Евгений Юрьевич.
Впрочем, при виде жалких бегающих глазок, бесспорно, свидетельствующих о том, каков их хозяин, он и в самом деле пришел в негодование. Людей, которые совершают пакости и не умеют за них ответить, Облучков презирал всегда.
– Я-я… – пролепетал Землянский.
Видя, что какой-то приезжий вдруг расхорохорился и начал строжиться, Раечка воспылала обидой не столько за Землянского, сколько за родное предприятие:
– Почему, собственно, вы позволяете себе такой тон?!
Облучков смутился. Он не умел обращаться с женщинами, а тем более ругаться с ними. Тут же перед ним стояла весьма миловидная особа с длинными ногами и горящими от гнева глазами. Таких Евгений Юрьевич даже опасался. Полагая, что между ним и женщинами такого рода лежит огромная и непреодолимая пропасть, он прятался за щит иронии, целью которой было дать понять, что он совсем из другого мира и, в мыслях не имеет на что-то претендовать.
– Вы знаете, вам очень к лицу, когда вы сердитесь, – сказал Облучков с мягкой улыбкой.
– Вы не видели меня в хорошем настроении, – парировала Раечка.
– Надеюсь, мне это еще предстоит…
С деланной задумчивостью Раечка закусила губу:
– А что?.. Не исключено… Только у нас, похоже, разные вкусы… Я люблю бывать на пляже, а вы из Средней Азии и такой… незагорелый.
Облучков сообразил, что не учел именно этого обстоятельства, бросил быстрый взгляд на Землянского. Однако тот продолжал сидеть с пришибленным видом. Успокоившись, Евгений Юрьевич посмотрел Раечке в глаза:
– Я готов вас сопровождать… У меня зонтик есть.
– Мужчина с зонтиком? – поморщилась Раечка.
