гранью его понимания. Пропали суми, пропал город, пропала городская стена. Лишь кусочек парапета, где стояли его люди, плавал в пустоте. Вокруг чернела бездонная пропасть. Один шаг вправо или влево — и конец! Голова кружилась от одной только мысли об этом. Еще мгновение, и пропасть начала наступать, съедая парапет шаг за шагом. Оставался только один путь — назад, и воины Руголанда, ослепленные ужасом, стали отходить. Фарлан последним перелез через острия кольев и ступил на лестницу. Тьма тут же поглотила остатки парапета. Черный не верил своим глазам: внизу был лес, снег, люди — все как обычно, а за частоколом ничего — только тьма!
* * *
Рорик орал изо всех сил, но его было не слышно. Бухал таран, вопили сверху суми, стонали раненые. Жуткая какофония, но дело шло, и раз за разом заостренный конец здоровенной сосны с грохотом врезался в ворота. Лед уже облетел, а створки ворот трещали.
— Давай еще раз! Давай! — надрывался Рорик, и десять бойцов, раскачивая таран, долбили ворота, а остальные, подняв щиты, прикрывали их как могли. Суми не сдавались и старались изо всех сил! Сверху летело всё: стрелы, копья, камни и бревна. Потери росли с каждым мгновением.
Те, кто бьет тараном, — самая легкая мишень, они ничего не видят, кроме бревна и ворот. Ни уклониться, ни защититься! Все, что прилетает сверху, — находит свою цель. Парни из самых отчаянных — теперь их осталась едва ли половина.
Крупный камень на глазах конунга разможжил голову одному из дружинников. Сила ударов тарана слабела, и Рорик, отбросив щит и вложив меч в ножны, тоже взялся за бревно.
— Поднатужились, ребята!
Конунг вместе со всеми уперся пятками в снег! Последний удар был особенно силен, и створки ворот дрогнули. Еще удар, и появилась узенькая щель! Весь отряд навалился на ворота, раздвигая их все шире и шире.
Выхватив меч, Рорик скользнул в щель и встал как вкопанный. Он ожидал сопротивления, ударов, да всего что угодно, но только не этого. Перед ним пылала огненная река, и пламя бушевало у самых ног, обжигая лицо. Конунг обалдело поднял взгляд — на другом берегу огня стоял колдун, тот самый, что когда-то лечил его людей, и бешеное пламя текло прямо из его глаз. Рорик попятился, натыкаясь спиной на дружинников, высыпавших из ворот вслед за ним.
* * *
Шатер конунга был заполнен народом.
— Говорю тебе, пламя! Огненная река! — стоял на своем Озмун, а Фарлан в ответ упрямо мотал головой: — Какой огонь? Тьма! Тьма была повсюду и бездна!
Рорик сидел на пне и мрачно смотрел на орущих друг на друга ближников. Ситуация была дерьмовая: они отступили и с большими потерями. Новый штурм невозможен. Да и кто решится идти на городище, в котором творится такое?
— Хватит шуметь! — не скрывая раздражения, конунг рявкнул на собравшихся. — Хочу услышать что-нибудь дельное.
Все разом притихли. Озвучить первому то, что у каждого было в голове, никому не хотелось. Конечно, надо уходить — кто полезет в колдовской город снова? Умереть с мечом в руке — одно, а провести вечность в пекле с демонами — совсем, совсем другое. Ближники переглядывались между собой, решая, кто возьмет на себя смелость донести эту мысль до конунга, и храбрецов пока не находилось.
В этот момент откинулся полог шатра, и вошел Ольгерд с кожаным ведерком в руках.
— Конунг, ты воды просил принести.
Рорик перевел тяжелый взгляд с ветеранов на юношу.
— Ну, коли опытные мужи ответить не хотят, может, ты мне скажешь, что нам делать дальше? — Издевательски хмыкнув, он бросил исподлобья злой взгляд на соратников.
Ольгерд опешил — вокруг стояли лучшие бойцы, много повидавшие воины. Его глаза встретились с глазами Фарлана, и венд ободряюще кивнул.
Голос конунга зазвенел сталью:
— Ну! Ты тоже, как и они все, думаешь, как бы убраться отсюда побыстрей⁈
Легкий ропот возмущения пробежал по шатру, а юноша поставил ведро и выпрямился. В голове вертелись мысли, и одна его зацепила. Она еще не оформилась и только-только вырисовывалась на границе разума, но Ольгерд все же решился.
— Если уж ты спрашиваешь, я отвечу. — Он начал говорить, словно размышляя вслух: — В городище три племени. С куйвасту все ясно — они дома. Но вот ильмари и юхани? Они как, пришли всем племенем или одни мужчины?
Рорик нетерпеливо поморщился:
— Не пойму, куда ты клонишь? Конечно, пришли одни воины — зачем тащить бесполезные рты?
Ольгерд согласился:
— Я тоже так думаю. — И продолжил: — Тогда вопрос — где остались их женщины, старики и дети?
Тут уже возмущенно встрял Озмун:
— Где, где… Конечно дома!
— Ильмари, насколько я знаю, кочующее племя.
Ольгерд вопросительно посмотрел на собравшихся, и кто-то из сидящих выкрикнул:
— Так и есть — ильмари постоянного городища не имеют.
— Это всё мы и так знаем, — начал было Озмун, но, поймав недовольный взгляд конунга, заткнулся.
Получив такую своеобразную поддержку, Ольгерд продолжил:
— Они пришли сюда всем племенем, потом мужчины ушли воевать, а женщины остались. Где? Где-то недалеко, но в хорошо укрытом месте. Как поведут себя мужчины, если мы захватим их женщин и детей? Уверен, после этого они пойдут на переговоры и уступки.
Глаза у Рорика загорелись радостным огнем:
— Молодец, Оли! Точно, ведь был слух, у Ильмаринена молодая жена недавно родила сына. — Конунг вскочил. — Фарлан, ты неплохой следопыт. Кто еще? Надо найти их логово!
Озмун хлопнул по плечу Ольгерда.
— Ну ты голова! Молодой, а башковитый!
Кольдин тоже добавил:
— Порода! Хендрикса видно сразу!
Ольгерд засмущался, и, заметив его покрасневшие щеки, Рорик улыбнулся:
— Да ты не красней, племяш! — Настроение у конунга явно улучшилось. — Он прав! Мы, Хендриксы, конунги испокон века, и это не случайно.
Прерывая, к Рорику подошел вернувшийся с мороза Фарлан.
— Последние несколько дней снегопада не было. Думаю, найти можно. Если поручишь мне, то возьму Скольда из молодых. Он следопыт от бога.
Выслушав, конунг снова сел на свой пень. Первое волнение прошло, и он вновь вернулся к хладнокровной расчетливости.
— Бери всю младшую дружину, и выходите с рассветом! Тянуть нельзя: суми осмелели, и, думаю, они теперь сидеть в городище не будут. Два-три дня, и отважатся на открытый бой: когда у тебя в рукаве такие козыри, выжидать не с руки.
* * *
Вышли
