парень контролировал мою голову, но тепло разливается между моих бедер. Я хочу, чтобы он трахал мой рот сильнее. Делал со мной все, что он захочет.
Я на мгновение отстраняюсь, чтобы сказать ему об этом.
— Сильнее.
Он не колеблется. Как только мой рот снова оказывается на нем, он отходит от стены и трахает мой рот, входя и выходя жестко и глубоко. Меня начинает тошнить, но он отстраняется, прежде чем это становится слишком сильным.
— Тебе нравится давиться моим членом?
Я киваю.
Поэтому он снова входит, пока я не задыхаюсь. Потом еще раз. И еще. Пока он не выходит, все еще твердый, как камень. Он с ухмылкой помогает мне подняться на ноги.
— У тебя это получается лучше, чем я думал.
Я усмехаюсь, притворяясь оскорбленной.
— Я не думал, что ты сможешь принять это так глубоко. — Он хватает меня за бедра и прижимает к двери душа, мои груди прижимаются к стеклу. — Хочешь посмотреть, как глубоко ты сможешь погрузиться еще раз?
— Да, — выдыхаю я, и он медленно входит в меня сзади.
Я вскрикиваю, но давление, наполненность быстро сменяются удовольствием, когда он обнимает меня рукой и находит мой клитор.
— Ты задаешь темп, — говорит он мне. — Медленно, быстро, нежно, жестко. Все, что ты хочешь. С чем ты можешь справиться. Я бы предпочел трахать тебя медленно в течение двух дней, чем жестко один раз и не иметь возможности трахать тебя снова целую неделю.
Я бы тоже этого предпочла. Я не хочу каждый день возвращаться к тому, чтобы не трахаться с Бо Грейсоном.
Я медленно, осторожно возвращаюсь к нему. Все еще хнычу. Его палец сильнее обводит мой клитор, возвращая знакомое удовольствие, и я постепенно растягиваюсь вокруг него. Забирая у него все больше и больше.
— Ты забрала половину, — бормочет он мне в плечо.
— Половину? — Я практически визжу. — Есть еще что-то?
Он хихикает и делает один сильный толчок, который доказывает, сколько еще дюймов осталось у его члена. Я вскрикиваю.
— Хорошо или плохо? — спрашивает он.
Я не совсем уверена, но выдыхаю:
— Хорошо.
Он снова сильно вонзается в меня, и на этот раз я знаю, что это хорошо. Я возвращаюсь к нему, изгибаясь, чтобы предоставить ему лучший доступ, и он впивается пальцами в мои бедра, пока входит в меня быстрее. Прикосновение влажной кожи к коже смешивается с моими стонами.
Бо выхватывает мою руку из того места, где я опираюсь на душ, и засовывает ее мне между ног. Чтобы поиграть с собой. Я делаю так, как он хочет, потирая свой клитор и помогая достичь вершины удовольствия, пока он не заменяет мою руку своей, удовольствие от его прикосновений приближает меня к краю.
Он везде. На мне. Во мне. Повсюду вокруг меня. Его рот посасывает мою шею, тяжело дышит мне в ухо.
— Кончай за мной, принцесса, — умоляет он. — Я не буду, пока ты не кончишь.
Боже, это так горячо. Мне нравится, как сильно он хочет доставить мне удовольствие.
Его рука между моих ног становится все более неистовой. Он приближается, но я не знаю, закончу ли я раньше, чем он. Он толкается быстрее и издает почти болезненный стон.
— Черт возьми, Ноэль.
Это первый раз, когда он произносит мое имя, и от моего имени на его губах у меня волосы на затылке встают дыбом. Это реально. Это действительно происходит. Я не просто принцесса, запертая в подземелье.
Я Ноэль ван Бюрен, и со мной, блядь, Бо Грейсон.
Он входит в меня снова и снова, так сильно, что слезы щиплют мои глаза. Но удовольствие от его пальцев на моем клиторе пересиливает боль, и я захожу за грань, сексуальные звуки его стонов наполняют мои уши, когда я вскрикиваю и дрожу. Ему приходится поддерживать меня, чтобы продолжать трахать, мои сиськи скрипят о стекло при каждом сильном толчке, пока он внезапно не кончает, тяжело дыша и постанывая. Его сперма попадает мне на спину, затем на задницу, и мы оба остаемся дрожащими и пытающимися отдышаться.
— Ты выглядишь чертовски великолепно, покрытая моей спермой, принцесса. — Бо хватает мочалку. Прежде чем он успевает смыть свою сперму, я оглядываюсь, чтобы увидеть ее на своей коже. Его метка на мне.
Он снова моет меня, оставляя при этом дорожку нежных поцелуев по моей спине и к заднице.
Я не могу поверить, насколько мне с ним уже комфортно. Какой счастливой я себя чувствую, когда нахожусь рядом с ним. Я живу в этом доме всего около месяца, а мне уже кажется, что он знает меня лучше, чем кто-либо другой на планете.
Каким-то образом он превратил худшее, что когда-либо случалось со мной, в лучшее.
БО
Жужжание татуировочного пистолета прекращается, и бородатый лысый чувак, наносящий краску на мою грудную клетку, похлопывает меня по плечу.
— Все готово, приятель.
Не лучшее место на моем теле, чтобы сделать длинную татуировку, но одно из немногих мест на моем торсе, которое еще не было закрыто. Татуировщик не утруждает себя рассказом о том, как его чистить и следить за инфекцией — у меня больше чернил, чем у него.
Я ухмыляюсь как идиот, когда заезжаю на подъездную дорожку. Ей это понравится.
Я на своей территории. Охотники не должны попадаться по своим меткам, но черт возьми, если я не позволю ей это. Жестко.
Она, блядь, моя. То, как ее глаза смотрят, ее спина выгибается дугой, этот сдавленный стон, который она издает, когда кончает. Она наконец-то сдается, берет именно то, что хочет, и я счастлив давать ей это днем и ночью.
В подвале она начинает новую фреску на стене напротив зеркала. Я уже принес ей еще краски. Еще цветов.
Она усмехается, когда замечает меня, бросает кисть и практически вприпрыжку подбегает ко мне. Ничего похожего на ту сломленную, напуганную, потерявшую надежду девушку, какой она была, когда я привез ее сюда.
— Что это? — спрашивает она, встречая меня у подножия лестницы. Я протягиваю ей лист.
Ее брови сходятся вместе, голова наклоняется.
— Подожди. Это мой рисунок. Зачем ты взял это?
Я стягиваю рубашку через голову и показываю ей свою новую татуировку.
— Все еще воспаленная, но это твоя роза.
Увядающая роза, которую она нарисовала, с отвалившимся единственным лепестком.
Она прижимает пальцы ко рту, глаза широко раскрыты и остекленели.
— Ты… у тебя татуировка с моим рисунком.
— Да, принцесса. Я хочу, чтобы твои работы всегда были при мне. Ты мой любимый художник, помнишь?
Она
