коса. Щеки горят красным цветом, в глазах ступор, когда она оглядывает меня с головы до ног. И только Анюта смотрит с явным восхищением, прилипая восторженным взглядом к моим ногам и почти сразу к платью.
— Давайте знакомиться, — четко проговаривает Нил и одной рукой обнимает меня за плечо, даря поддержку. — Это моя Арина.
У меня перехватывает дыхание. По одному взгляду его матери сразу становится ясно — она считает, я не пара ее сыну. Нил представляет мне родителей и сестру. Мы все вежливо здороваемся. Я пытаюсь хоть куда-то спрятать расстроенный взор, упираюсь им в большую цветную картину на стене. Не в моем вкусе, конечно, но буйство цветов и красок поражает воображение.
— Это я рисовала, — с гордостью заявляет Анюта. — Масло, — кратко поясняет она.
Ох, я бесконечно далека от живописи, чтобы в полной мере оценить старания сестрёнки Нила. Но вслух конечно же хвалю:
— Чудесная картина. Ты большая молодец. Вышло потрясающе.
К губам моим приклеивается искусственная улыбка. Потому что Любовь Петровна даже опечаленно вздохнула. Ну что я не так сделала?!
На сердце тяжесть. Я им не понравилась. Папа Нила ведет себя отстраненно, не проявляя абсолютно никаких эмоций.
— Ты сегодня у нас останешься? — счастливо щебечет Анюта.
— Да, Арина приехала на два дня.
Нил предостерегающе зыркает на мать.
— Пойдемте тогда ужинать?
— Ой нет, я не голодная совсем, — отказываюсь я сразу же, меня страшно мутит. Почему я не подумала об этом, когда ехала сюда? Все было нормально, но сейчас… пора. Хотя ничего неприятного нет. Просто… запах чужого незнакомого дома. Мама Нила прожигает сына удивлённым взглядом. Они словно разговаривают о чем-то. Вот так. Без слов. И несомненно, друг друга понимают.
— Ну тогда с нами за столом посидишь! Я из комнаты тебе стул принесу! — продолжает любезничать Аня. — Ну и… я сегодня дежурная, так что мне еще на стол накрывать.
— Я покажу Арине свою комнату, и мы спустимся.
Спустимся? Значит, все-таки на втором этаже комната Нила.
— Кажется, я твоей маме совсем не понравилась, — делюсь с Нилом, чуть ли не плача.
— Глупости. Она тебя не знает. Как ей о тебе судить.
Ну-ну. Смотрела так, словно задавить хочет.
— Эээй, — нежно тянет Нил, прижимая меня к себе. — Все нормально. Ты потрясающая. Родители скоро в этом убедятся. Сейчас поменяю постель, и пойдём ужинать. А ты почему от еды отказываешься? Тошнит?
— Угу, — расстроенно бурчу я. — Давай помогу с бельем.
— Ладно, дерзай, — смеется Нил и вытягивает из комода свежую простынь и наволочки.
Любимый рассказал, что свою комнату он отдал сестре несколько лет назад, а ему самому на чердаке очень нравится. Но здесь и правда здорово. Невероятная атмосфера. Мебели минимум
Спускаться ко всем мне дико не хочется. Но я пересиливаю себя. Это семья Нила, и я должна найти с его родными общий язык.
С опущенной головой я прохожу в гостиную.
Ой, на окне белоснежная кошечка! Прелесть.
— Ее зовут Белянка! Мне ее Нил подарил на одиннадцать лет! Сказал, что это зона моей ответственности, — смеется Анюта. Я рассказываю ей о Цветочке. Как любила преданного песика, и какой он был верный и весёлый.
— Папа пока Вулкана кормит. А я сейчас вернусь: пойду за тарелками, — сообщает Аня, но Нил ее уверенно останавливает:
— Лучше посиди с Ариной. Я сам принесу тарелки.
И уходит на кухню.
Я, чтобы занять чем-то руки и хоть немного расслабиться, начинаю помогать Анюте раскладывать приборы и салфетки. Сестрёнка у Нила очень милая и дружелюбная. Она без умолку щебечет: рассказывает что-то о брате, о школе, о том, что недавно ходила на концерт. Девочка младше меня, я не помню точно, сколько ей лет.
— Одного стакана не хватает. Надо маме сказать.
— Я схожу, можно?
Мне хочется быть хоть немного полезной. И еще… невыносимо от мысли, что родители Нила меня не примут. Неосознанно пытаюсь заслужить их одобрение, особенно Любови Петровны.
Я осторожно и медленно приоткрываю дверь, ведущую в крохотную кухоньку. И сразу до меня доносится тихий, но эмоциональный разговор.
— Вот то-то и оно! А ты как слепец!
У меня пол уходит из-под ног.
— Печенье достань. Положи в вазочку, — ловлю я спокойный голос Нила. Любимый совсем никак не реагирует на шпильки матери.
— Сын, ну какое печенье! Она его даже в рот не возьмет! Отказалась с нами ужинать!
— Ей просто нездоровится, вот и всё. А ты слишком себя накручиваешь. Положи, говорю, ей печенье. Ариша любит.
— С дорогущих магазинов — быть может! Но не то, что я стряпала.
Ну всё! Да я это печенье до последней крошки через силу в себя запихаю! За что она так?! Я же ничего не сделала!
— Нил. Она весь дом осмотрела круглыми глазами! Ей здесь находиться неприятно! Ты что, не видишь?
— А ты другого не видишь? Она просто напугана. Боится, что вы ее не примете.
— Очень ей это надо.
— Надо. Мам. Арина — очень хорошая девушка. Она сильно переживает. Ты могла бы хоть немного ей помочь, вместо того чтобы метать молнии. И перестань уже коситься на нее как на врага народа.
— Ой, господи, а, — отчаянно вздыхает женщина.
— И вообще. Ты если б ее дом видела, то б и не с такими глазами ходила. Так что не надо, ладно?
— Погубит она тебя, сын! Эта Арина — избалованная маленькая девочка! — в сердцах громко шепчет Любовь Петровна, а мне вдруг так больно становится… — Она не знает, что такое настоящие сложности и
