А потрахаться много ума не надо!
У меня как будто удавка на шее, затягивается, затягивается, затягивается. Даже ноги ватными стали.
Ира театрально хватается за сердце, возмущённо одергивая папу:
— Миль!
— Что Миль? Что?! — нетерпеливо зыркает он на Иру. — А в чем я не прав, Ирин?! Ее с ним спать никто не заставлял! Она сама захотела! Еще и домой его притащила! А теперь что?!
Да, я рассказала папе и об этом, он вытянул из меня признание в откровенной беседе.
— Теперь просто расстояние страшит. Он далеко будет! Вот все!
— Ну уедет Сафин! И что? По бабам шляться что ли начнет?! Тебе сказали! Пацан на заработки едет! Хватит его пилить своими соплями, Арина! Или ты себе немощного хочешь?! Чтоб я ему кашку разжеванную всю жизнь в ключик складывал?! И тебе заодно?!
— Миль, поаккуратнее…
— Да это не мне поаккуратнее надо быть! Я за свои слова и поступки всегда отвечаю! А ты, — переводит он на меня сердитый взгляд, — так и поддерживай теперь его! Это же твой выбор, Арина! А как ты с ним жить будешь? Одной ногой там, другой здесь?! Толку-то слезы лить?! Хотела — получила! Радуйся! Если ты ошиблась, так и скажи смело: я, мол, просчиталась, не мое это, ребенка не хочу, уезжать не стану. Расходись тогда с ним! С дитем разберёмся. Я помогу. Я с тобой и никуда не уйду. Но и его тогда освободи от обязанностей! Пусть Сафин твой валит уже спокойно, куда собирался!
— Нет, я не ошиблась, — чеканю папе в лицо. — Я его люблю.
Впервые это признание срывается с губ. Вслух…
— Тогда сопли заканчивай на кулак наматывать! И радуйся жизни! И решай уже наконец что-то с учебой! Хотела взрослой быть — разруливай!
— Миль! Закругляйся! — начинает кипятиться Ирина.
— Надеюсь, ты меня услышала, — добивает меня папа напоследок.
Да, он может быть и таким: очень резким, откровенным. И сейчас как раз именно такой момент.
— Услышала.
Я бегу наверх, закрываюсь в комнате. Взрыв эмоций встречает подушка. Я реву навзрыд. Папа только что отвесил ощутимый подзатыльник. И я понимаю, что все по делу. Но он меня по стенке размазал!
Нил словно чувствует мое состояние: телефон оживает.
— Маленькая моя, всё в порядке?
— Нет… — голос мой дрожит. Совсем блеклый.
— Что такое?
«Раз ты его выбрала, поддерживай тогда!»
— Я… я… — Спазмы перехватывают горло. И я вновь плачу в трубку. Не могу вымолвить ни слова.
— Арин. Ну не надо. Котенок… ну хочешь, я тебя заберу к себе на пару дней?
Я мгновенно усаживаюсь на постели. Упрямо стираю слезу с лица, заставляю себя прекратить это помешательство! Папа правильно сказал, Нилу тоже тяжело!
— К себе? — с надеждой переспрашиваю я. — Домой?
— Конечно.
— А родители не будут против?
— Ариш, у меня с родителями немного другие отношения. Я не спрашиваю разрешения. Я ставлю в известность.
— Нил… я бы очень хотела. Правда. Но мне кажется, я там буду вам всем обузой. Только мешаться стану…
Ну ему ведь и правда неудобно!
— Нет, не будешь. Я тогда вернусь за тобой. Единственное, мне завтра на работу на весь день.
— Я утром в универ поеду. К вечеру вернусь. Да и ты не мотайся, я доеду с водителем.
Яркая надежда едва не спалила выросшие крылья! Нил раньше никогда не заикался о родителях, о нашем знакомстве, не то что домой меня пригласить!
— Малыш, ну только я сразу предупреждаю, у меня не трехэтажные хоромы.
— Неважно. Только бы ты рядом был.
Глава 27
Глава 27
Я дико волнуюсь. Родители Нила в курсе: моей беременности, нашей поспешной женитьбы. Мне почему-то становится стыдно. Именно перед ними. Ну конечно. Какая-то идиотка от их сына залетела, а он теперь разрывается, разгребает.
Уже когда мы рука об руку приближаемся к обычному зубчатому старомодному забору из покосившихся досок, я чувствую укол в сердце. Дом Нила оказывается небольшим строением в два этажа, но, как я понимаю, наверху чердак со скошенной крышей, где обычно хранят всякие ненужности, а не дополнительная комната. Домик старый и немного заваливается набок, краска потрескались от времени. И только широкое крыльцо с навесом выделяется на общем фоне: свежее, светлое, с лаковым покрытием. Участок здесь хоть и намного меньше папиного, но не такой крохотный, как я ожидала, с теплицей и беседкой. Ухоженный, красивый. Очень милый, домашний. Я сразу отмечаю вдалеке под яблонями лавочку. За забором — многолетний раскидистый пожелтевший дуб и березы. Очень красиво, дыхание осени придает этому месту особенное очарование. Несмотря на то, что здесь все не новое, атмосфера тепла витает в воздухе. Тут приятно.
Навстречу нам с Нилом с громкий басистым лаем выбегает огромный лохматый пес. Весь черный, без единого пятнышка. Поприветствовал меня Вулкан, конечно, знатно, но потом ему пришлось смириться, что его любимый хозяин защищает незнакомку, и рысцой настороженно отбежать в сторону.
— Мы дома! — оповещает Нил, когда за нами захлопывается дверь. Любимый помогает мне снять куртку.
А я пробегаюсь глазами по стенам и полу, ящикам, комоду и шкафу. Ну да, не новое, обычный ремонт. Нехотя я цепляюсь взглядом за паутинку в углу под потолком. Бррр, ненавижу пауков. Я тяжело сглатываю и отворачиваюсь, неосознанно крепче вцепляюсь в ладонь Нила.
Тем временем к нам уже присоединяются родители Нила и Аня — его сестрёнка.
Отец Нила — невысокий коренастый мужчина, лоб его испещрен глубокими морщинами. Серебро играет в волосах, широкие брови тоже уже с налетом седины. Мама любимого в переднике. У нее длинная толстая
