— Я не отворачиваюсь, наоборот. Хочу дать тебе второй шанс. — Слезы быстро смахиваю в надежде на второй шанс. — Я думаю тебе надо согласиться на учебу в Англии. Хорошие перспективы.
Мир останавливается. Океан наш не то, что стремительно охлаждается, он замерзает сейчас.
— В ссылку хочешь отправить?
— Ты сама хотела уехать.
— Теперь не хочу. У меня тут брат, я должна его в детдом сдать? Ты вообще понимаешь, что говоришь!
— О Вовке я позабочусь, но тебе безопасней будет уехать из страны.
— А Вове не безопасней?
— Вова — это родной сын, не будет он ему ничего делать. Ты другое. Ева, тут осталось много друзей твоего отчима. Тебе может быть небезопасно тут оставаться.
— Я думала, тебя не волнует моя безопасность.
— Волнует, поэтому тебе надо уехать. Пусть суд пройдет, успокоится все, забудется.
— Я все равно отказалась от учебы, меня уже не возьмут. — Я снова и снова придумываю отговорки, чтобы не ехать.
— Ректор твоего университета как-то оперировался у меня, я договорюсь. Тебе, правда, надо уехать.
— Ты уже все решил, да? Давно? Как будто за этот поцелуй хватаешься и ищешь причины от меня отделаться. Это все было подстроено сегодня, ты не понимаешь что ли?
— Ева, я не злюсь на то, что видел сегодня. Поверь, я могу как-то пережить один поцелуй во имя поимки преступника. Между нами пропасть. Я все пытался мост построить крепкий, чтобы по нему вдвоем можно было пройти, но ты отделалась веревочной лестницей, которая не выдержала первой же трудности.
— Мне хочется придушить этого философа в тебе. — Сжимаю с силой его руки, чтобы больно сделать и показать, как больно мне. — Я не поеду никуда.
— Поедешь.
— Все мужчины города сговорились против меня. Отчим хочет убить, его друзья отомстить, ты в ссылку отправить, а друг твой вообще посадить меня.
— Не хочет он тебя посадить. — Чайник за спиной свистит. Валера освобождает одну руку и выключает плиту.
— Хочет! Сказать, что заведет на меня дело за содействие преступнику. Думаешь, меня выпустят из страны за такое?
— С Юрой я договорюсь, не будет он заводить на тебя дело, как и выдвигать обвинение.
— Мистер прокурор пойдет против закона?
— Придется. Я не смогу тебя защитить, если ты останешься тут.
— Засунь себе свою защиту, знаешь куда? Никуда я не поеду. Садите в тюрьму, и пусть это будет на вашей совести. Каждую ночь тебе сниться буду и мучать. — Ударяю по рукам от безвыходности.
— Ева, не кричи.
— Бесите меня все! Умные такие, взрослые. Оказался бы ты в моей ситуации! Когда тебя заставляют, принуждают, угрожают. Я, может, с тобой себя под защитой какой-то почувствовала, затерла воспоминания о тех вещах, что отчим заставлял меня делать! Я боялась потерять то, что между мной и тобой. Если так интересно, что он дела, то спроси у Юрия своего, он читал заявление. Я там все рассказала. Издать дешевую порно-книжку можно. Я пересказывать это не буду!
— Ева, успокойся! — Останавливает и обнимает. Прижимает впервые к себе. Вырваться хочеться, но я согреваюсь и таю в нем. Как я буду без этого. — Мы не будем вместе. Останешься тут — будешь совсем одна. Я предлагаю тебе лучший из вариантов сейчас. Вова останется со мной. Ты едешь на учебу. Я буду тебя поддерживать там материально, потому что сам отправляю тебя туда.
— Я ненавижу тебя, — рыдаю, утыкаясь ему в грудь.
— Знаю, потом поймешь, что так лучше.
Эпилог. Спустя два месяца
Новая страна. Новые знакомства. Новые знания.
Все до тошнотворного идеально вокруг.
Надо сделать шаг в новую жизнь. Найти тот крючок, за который хочется, как рыбе в отравленном пруду зацепиться и выскочить, а потом сорваться и оказаться в бирюзовых водах Байкала.
Сердце от одиночества потухло. Тепла внутри нет.
Зашториваю окна и сажусь на кровать. Две минуты надо подождать. Ноги поджимаю и монотонно раскачиваюсь на кровати. Слез нет. Внутри пустыня.
Все разбито внутри. Разрушено. Отравлено обидой.
Жду, когда секунды выйдут. Тест сжимаю в ладони, но раскрыть пальцы и посмотреть на полоски не решаюсь.
А если да? Что делать тогда?
Вспоминаю обрывки молитвы и проговариваю про себя. Только бы это был гормональный сбой из-за стресса. Бывает же у женщин такое? Переволнуешься и все, задержка. Или смена климата.
Выдыхаю. И разжимаю пальцы.
На ладони тест жжет кожу.
Две полоски.
Две полоски. Две черточки. И это не сказуемое. Не дорожная разметка. Не обозначение на ярлыке одежды.
Это ребенок. Наш ребенок.
Я сама еще ребенок. Толком ничего не умею. Куда мне такая ответственность? Ни мужа, ни денег, ни дома. Одна в чужой стране.
Выдыхаю и в потолок глаза.
Мама как будто на меня сверху смотрит, а я извиняюсь перед ней. Непутевая дочь, что умудрилась залететь от того, кто ее бросил. Именно так я и воспринимаю наш разрыв с Валерой.
Он меня сослал в Англию, на учебу. Над Вовой оформил опеку. Тяжело было оставлять брата с чужим человеком. Может, когда-то Вовка и припомнит мне это, но выбора мне не оставили. Как бы там ни было, но в Валере я уверена. Еще тогда понимала, что он будет Вове лучшим отцом, чем родной.
С Вовкой перезваниваемся почти каждый день, Доронин купил ему личный телефон, чтобы не надо было хранить мои переписки и фотографии с братом.
Отвлечься на брата надолго не получается. Я не справлюсь одна. Ни материально, ни психологически. Но и одна принять решение об аборте не могу.
Набираю Варю. Она не отвернулась от меня, когда я рассказала ей все. Девушка всегда поймет девушку лучше, чем любой парень.
— Привет, Ева, секунду, — у нее там весело, шумно, по звуку слышу, что уходит туда, где потише. — Привет, у меня брат с соревнований приехал, мы его встречаем. У тебя как дела?
Не до меня сейчас. Наверное.
— Варь… Я… давай позже перезвоню.
— Ты что плачешь, Ев?
Держусь как могу, чтобы не пугать ее раньше времени. Она же такая. Прилетит на следующем рейсе, если надо.
— Варь, давай я позже перезвоню…
— Ну уж нет! — перебивает меня. — Егор подождет! Девочка, моя, успокаивайся. Переболит. — Варя думает на меня очередной раз накатило. — Я видела Валерку на прошлой неделе, тоже был не айс. Так что тебе не одной плохо.
Хотела бы радоваться этому, но язвить сейчас не хочется.
— Варь, у меня проблемы.
— Тем более Егор подождет, рассказывай.
