готов к любому. Он мог бы убить бывшего товарища и миновать подземелья без испытаний вовсе, но, когда потянулся к рукояти меча, его остановило еще одно новое чувство, название которого он знал из книг.
«Какая же неудобная штука эта человеческая совесть», — мысленно посетовал он и все-таки вытащил меч из ножен. Но вовсе не для того, чтобы атаковать валкиназа.
Первый зал, «камеру Гнарла», как называли ее меж собой те, кто работал в Зедилиане, Эштон проскочил на бегу. Он не стал дожидаться, когда на него бросится толпа мелких монстров или когда иллюзия заставит одного из них вырасти до невероятных размеров. Вместо этого он оглушил одну тварь, которая была в пещере, выскочил в коридор и ударом рукояти меча о стену активировал старый механизм, закрывший за ним дверь. К клетке с грудой сокровищ во второй комнате Эштон не прикоснулся, даже когда на его голову посыпалось множество ключей от огромного замка. В третьей комнате ядовитый газ должен был внушить ему мысль о собственной смерти. Эштон глубоко вдохнул едкие пары и усмехнулся: его не требовалось убеждать в том, что произошло на самом деле. Недавно он умер, но тем не менее стоит здесь, готовый продолжить путь, и нет в этом совершенно ничего удивительного.
Покидая Зедилиан, Эштон обернулся и заметил валкиназа, который, скрестив руки на груди, привалился к полуразрушенной колонне в ожидании нового путника.
До замка Шеогората дремора добрался почти без приключений — несколько убитых солдат Серого марша и других мелких чудовищ не в счет. Однако Нью-Шеот и дворец его лорда больше не был его домом. Это чувствовалось не только по тому, как к нему относились горожане, но и по
взглядам бывших сослуживцев, которые, хоть и узнавали Эштона, равнодушно проходили мимо.
Движения других дремор казались ему какими-то механическими, больше похожими на движения двемерских машин. Фразы, которые они бросали ему изредка — слишком плоскими, наполненными бессмысленной злобой. Они все будто сошли с ума.
— Или это я окончательно и бесповоротно рехнулся, — пробормотал Эштон себе под нос, встретившись взглядом с одним из караульных, который охранял ворота замка. Глаза старого знакомого сверкнули узнаванием, но никаких эмоций по поводу странного поведения Эштона дремора не испытал.
Безумный лорд принял Эштона на службу вполне охотно, и хоть даэдра ни разу не давал новому бойцу понять, что знает его настоящее имя, дремора подозревал, что его истинная сущность от хозяина замка не укрылась. Однако оба они продолжали делать вид, что ничего необычного не происходит.
Потянулись долгие месяцы борьбы с Серым маршем, Эштон исходил Острова вдоль и поперек и с удивлением отмечал, что давно уже начал считать их домом. И когда Шеогорат, окончательно изведя себя от скуки, превратился в Джиггалага, князя порядка, дремора был полон решимости одолеть его и защитить план Обливиона, который стал ему настолько дорог.
Всего лишь эру назад Эштон видел, как другой герой одолел прежнего Лорда безумия, превратившегося в Лорда порядка, и сам стал новым Шеогоратом. Превращения Хаоса в Порядок происходило стабильно, раз в эру, все к этому привыкли. Но после того, как смертному удалось убить даэдра и занять его место, всем казалось, что цикл прерван. Однако прошла эра, новый Шеогорат заскучал, и на дорогах вновь появились солдаты Серого Марша. Тогда Эштон понял, что перед ним — путь к свободе, которой он так жаждал несколько тысяч лет. Кто угодно, если он достаточно силен, обладает собственной волей и никому не подчиняется, мог занять место Лорда Безумия, и дремора решил стать следующим.
После долгой изнуряющей битвы лезвие меча Эштона наконец пронзило тело даэдра. Принц порядка засмеялся и вновь обрел лицо Шеогората, безумного бога.
— Теперь ты достаточно безумен, Эштон. Хорошо следи за моими владениями, — напутствовал он перед гибелью.
Когда его огромное серое туловище повалилось на каменный пол, Эштон стянул шлем и, тяжело дыша, огляделся. Обитатели замка выползали из своих укрытий, с любопытством разглядывая нового господина.
— Шеогорат умер, — констатировала одна из темных соблазнительниц, прекрасных и опасных стражей, охранявших Деменцию.
— Да здравствует Шеогорат! — крикнула золотая святая — облаченная в сияющие доспехи стражница Мании.
Глава 16
Два года спустя
Колсельмо, придворный маг ярла Маркарта, визжал и жался к стене двемерских руин, давно расчищенных от пыли и изученных. Алисии оставалось только удивляться силе его голосовых связок и легких — историк голосил не переставая уже полчаса.
— Убери это немедленно! — визжал Колсельмо дурным голосом и посылал в потолок один огненный шар за другим.
Алисия тоже подняла голову и полюбовалась детищем рук своих: огромного паука из двемерского металла, сделанного по образу и подобию живых гигантских пауков и направляемого душой твари, которая прежде обитала здесь и без зазрения совести жрала рабочих. Теперь совершенно мирное огромное существо, которое вышло на удивление сообразительным, покорно принимало на себя удары огненных шаров, которые не причиняли ему ни малейшего вреда, и не могло понять, почему человеческое существо отказалось от его помощи.
— Он просто хотел подвезти вас до нижних уровней, Колсельмо, успокойтесь, — попыталась разрядить ситуацию она. — Ему было приказано помогать тем, кто здесь работает. Правда, я не ожидала, что он выйдет на верхние уровни сам.
— Зачем ты это сюда притащила?! Чтобы ноги этой твари здесь больше не было завтра же! — скомандовал маг, который уже пришел в себя и теперь стыдился вспышки собственного испуга. Когда огромная металлическая тварь подошла к нему и нагнула передние лапы, историк решил, что механизм хочет прикончить его.
— Технически, его ноги валялись здесь задолго до того, как вы начали раскопки, — пробормотала Алисия с ухмылкой, припоминая, как долго и тщательно подбирала детали для очередного механизма.
— Не ерничай мне тут! — проворчал Колсельмо, уже окончательно успокоившись. — Просто убери это. Твои эксперименты до добра не доведут.
— Между прочим, именно благодаря моим экспериментам мы попали в затопленные участки пещер. Механизмом-рыбой вы пользуетесь до сих пор. А паук поможет исследовать потолок, — возразила Алисия, впрочем, скорее из желания поспорить, чем пытаясь что-то доказать. Если уж старику что-то взбрело в голову переубедить его было практически невозможно.
— Пусть сидит на своих нижних уровнях, — припечатал Колсельмо и, все еще косясь на металлического паука, выскочил из зала.
Громко хлопнули массивные створки дверей, и Алисия
