боится сказать тебе о своих чувствах.
«Видимо, проблемы с интеллектуальными способностями — это семейное у Эрнандесов», — подумала русская.
— Ладно, говори, где встречаемся.
* * *
Через три часа Анна подъехала к бару, название которого ей сказала Марисоль. Простенькое заведение со столиками на террасе и видом на море. Посетителей в этот час было мало. Девушка огляделась в поисках сестры Хавьера. Её нигде не было.
«Ладно, может, опаздывает», — подумала русская.
Она села за стол под тентом и заказала бокал вина. С сожалением глядя на синюю гладь моря, Анна думала, что теперь-то уж точно она в последний раз в жизни приехала в Малагу. Прошло пять минут, десять, а Марисоль так и не появилась. Не могла же она перепутать название? Девушка полезла в сумку за телефоном, чтобы позвонить испанке. Когда Анна подняла глаза, перед ней стоял Хавьер.
— Привет, — с удивлением в голосе произнес мужчина.
— Привет, — не менее удивленно ответила девушка.
— Что ты здесь делаешь?
— У меня встреча с Марисоль.
— И у меня встреча с Марисоль.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— Вот же чертовка! — воскликнул испанец. — Подстроила нам встречу!
— Да уж. Твоя сестра умеет развлечься!
— Ладно. Раз уж так получилось, пообедаем? — предложил мужчина, садясь за столик к Анне.
— Ну да. А что остаётся делать?
Они заказали салат и ассорти из мидий, креветок и осьминога на гриле.
— Как сделка? — спросила Анна.
— Никак. Я отказался продавать землю.
— И что делать будешь?
«Хороша, актриса! До последнего играет свою роль! Делает вид, будто ей не всё равно».
— Подожду другого покупателя. Который не будет спаивать мою сестру, — криво улыбнулся Хави.
— У тебя нет на это времени, судя по отчётам, которые я видела.
Испанец промолчал. Он сделал большой глоток вина. Закурил и решил атаковать. Выдержки мужчины хватило ненадолго. Если эта русская девчонка думает, что ловко провела его, то он ей утрёт нос.
— Ну а ты? Когда улетаешь к своему любовнику?
— Не понимаю, о чём ты, — искренне ответила Анна.
«Вот это самообладание. Браво!» — Хавьер с жадностью затянулся сигаретой.
— Я про Бориса Сергеева. Скажи честно, ты хоть раз кончила с ним? Кричала от удовольствия, как подо мной?
— Да что ты такое несёшь?
— Скажи правду. Хватит играть.
— Хавьер, мне не нравится твой тон — это раз. И я не понимаю смысла твоих вопросов — это два.
— Прекрати! — рявкнул мужчина и ударил по столу ладонью. — Я прекрасно знаю, что ты трахаешься со своим начальником.
— Что за чушь ты городишь? — возмутилась Анна. — У меня ничего нет и никогда не было с Борисом. К тому же, он уже мой бывший начальник.
— Ага, конечно! Так я и поверил!
— Да кто тебе наговорил этот бред?
— Владимир.
— А, ну тогда всё ясно. Этот мелкий подонок ещё не такое может рассказать. Я не обязана перед тобой оправдываться, но всё же скажу: Владимира бесит, что его отец мне доверяет. Доверял, — исправилась девушка. — Он избалованный маменькин сынок, который только и может прожигать жизнь и тратить папины деньги.
— Его образ жизни меня не интересует.
— А зря. Это многое бы тебе объяснило. Володька завидует всем, кто хоть чего-то достигает в жизни, потому что без папы сам он ничего из себя не представляет. Вот и думает, что я получила теперь уже бывшую работу через постель. Ему от этого легче. Признать, что кто-то умнее и способнее его, он не может.
— То есть, ты не спишь с Сергеевым?
— Хавьер, ещё один такой вопрос и я уйду. Нет. Я не сплю ни с Сергеевым. Ясно? Только мне не понятно, какое тебе до этого дело.
Испанец почувствовал, как терзавшая его душу боль, отступает.
— Мне есть до этого дело, Анни.
Девушка посмотрела в горящие глаза испанца.
— Я люблю тебя, — прошептал он.
— И давно?
Анна старалась сохранять самообладание. Она до боли в суставах сжала кулаки. Нельзя снова верить мужчине, однажды предавшему тебя.
— Давно, малышка. Ещё с того лета, когда мы познакомились.
— Но тогда ты мне сказал, что не любишь меня. И никогда не любил.
— Просто я был незрелым. И очень испугался своих чувств.
— А теперь, стало быть, повзрослел?
— Да. И когда я снова увидел тебя, то понял, что больше не хочу отпускать. Что мне никто не нужен кроме тебя. И я готов просить прощение каждый день за боль, которую причинил тебе три года назад. Ты веришь мне?
Анна молчала.
— Скажи что-нибудь. Пожалуйста. Если есть хотя бы небольшая надежда, тогда я сделаю всё, чтобы ты снова стала моей.
— И я снова буду мотаться к тебе из России, пока не надоем. Да?
— Нет. Я хочу, чтобы ты навсегда осталась рядом со мной.
— Я прощаю тебя, Хави. Но возврата к прошлому нет. Мне очень жаль, — Анна грустно покачала головой.
— Хочешь сказать, что ты меня больше не любишь?
— Хочу сказать, что я больше не готова быть твоей игрушкой.
— Ты никогда не была для меня игрушкой.
— Кажется, разговор зашёл в тупик. Давай сменим тему.
— Нет. Не сменим. До тех пор, пока ты мне не ответишь! — с жаром возразил Хавьер.
— Что ты хочешь, чтобы я тебе ответила?
— Ты хочешь быть со мной?
— Не знаю.
— Да или нет, Анни? Это простой вопрос.
— Это офигенно сложный вопрос! Что ты мне можешь предложить? Потрахушки раз в несколько месяцев? Это, по-твоему, быть вместе?
— Нет. Совсем не это.
Хавьер замолчал. Снова закурил.
— Ты выйдешь за меня замуж, Анни?
Девушка замерла. На миг ей показалось, что это была слуховая галлюцинация. Мужчина, который тысячу раз повторял, что никогда не женится, не верит в брак, предлагает ей выйти замуж. Да она бы больше поверила в то, что Земля плоская, а солнце всходит на Западе.
— Кажется, одинокому волку напекло голову, — произнесла русская.
— Это отказ? — сдержанно спросил испанец.
— Это отсутствие веры. То ты говорил, что не любишь меня, теперь любишь. То ты говорил, что презираешь брак, теперь зовёшь замуж. Хави, ты уж разберись сам с собой, пожалуйста.
— Я же сказал: три года назад я был незрелым. А теперь всё осознал. По-другому смотрю на жизнь. И если быть откровенным, то и сейчас слово «брак» меня пугает до чёртиков, но жизнь без тебя пугает ещё больше. Я не могу тебя потерять, Анни. Ещё раз. Просто не могу. Понимаешь?
— А где гарантия, что ты не передумаешь? Через месяц? Через два? Не струсишь в последний момент и не сбежишь?
— Ты выйдешь за меня замуж? — повторил свой вопрос испанец.
— Мне
