умереть хватит раз по пять, а то и больше, так что, возможно, арбалет нам сегодня и не понадобится.
- Ай! – вдруг, чуть ли не в полный голос вскричал тот, что пытался справиться с замком.
- Тише ты! – снова зашипел на него напарник. – Что там у тебя стряслось?!
- Не знаю! – с истеричными нотками в голосе ответил первый. – Как будто оса ужалила! Посвети на палец, я его уже почти не чувствую!
Какое-то время я ничего не слышал из-за двери, видимо второй напарник искал спички, или что-то другое, что было при нем из источников света. А потом за дверью раздалась целая тирада, из которой я не знал ни единого слова, но по эмоциональной окраске понял, что это ругательство.
- Он, черный, Шнырь! Да и ладонь уже чернеет! – раздался уже хорошо слышимый визгливый крик.
- Тише ты, тише! Скорее открывай дверь и беги себе лечиться! – пытался успокоить своего подельника второй взломщик.
- Да как же я открою замок, когда я уже совсем руки не чувствую?! – во весь голос завопил мужчина, не скрывая панических ноток.
- Куда ты?! Стой! – раздался голос Шныря.
И сразу же стало тихо.
Несколько минут я простоял у двери, прислушиваясь и пытаясь уловить хоть какой-то посторонний звук, но за дверью царила мертвая тишина.
Стараясь не создавать лишнего шума, я прокрался в спальню. Элизи, как ни в чем не бывало, сидела за своим столом. Ее тревожный чемоданчик лежал рядом, в шаговой доступности.
- А где арбалет? – тихо спросила она, когда повернула голову на тихий звук моих шагов.
- Там остался, - улыбнулся я, - пока что он не нужен.
- Да, - согласно кивнула девочка, - отстреливаться и убегать придется только, если начнется настоящий штурм.
- Думаешь, такое возможно? – нахмурил я брови.
- Эдвардс так думает, - ответила Элизи, - он много раз меня учил, что, как только начнут ломать двери и ставни, нужно прятаться в подвал. Как только сработают больше четырех ловушек внутри дома, нужно потоптаться у ложного лаза, а потом аккуратно забираться в потайной ход. Уходить сразу нельзя – необходимо убедиться, что они заглянули в подвал. Это будет значить, что налетчиков больше десяти и отступать они уже точно не станут. Уползать нужно медленно и осторожно, активируя после себя все ловушки, а выбираться на поверхность только после того, как долгое время просидишь у выхода и не удостоверишься, что снаружи безопасно.
- А ты хорошо знаешь, где и что находится, и сможешь все выполнить в точности? – уточнил я.
- С закрытыми глазами! – не скрывая гордости, похвастала Элизи.
Я раскрыл, было, рот, чтобы иронично поинтересоваться, как вписывался в этот детально разработанный план я, не знающий о подземных ходах абсолютно ничего, но странный шум на крыше быстро заставил меня передумать.
По черепичной кровле явно кто-то перемещался в направлении дымохода.
Элизи вслед за мной подняла глаза к потолку и довольно равнодушно поделилась своими мыслями.
- Хотят разобрать трубу и через отверстие проникнуть внутрь.
- Этого ведь у них не выйдет, не так ли? – высказал я свою догадку.
- Очень сомневаюсь, что Эдвардс не предусмотрел такую возможность, - согласилась со мной девочка.
И тут же, словно в подтверждение ее слов, на крыше раздался тихий скрежет и дикий крик боли.
- Что это за ловушка сработала? – спросил я у Элизи, когда крик перешел в едва слышные стоны.
- Не знаю, - отозвалась она, - я на крыше никогда не была, но думаю, что ловушка там не одна. Но, раз они не успокаиваются, видимо, придется лезть в подвал. Только сначала нужно собрать те тетради, в которых я уже сделала домашнее задание – не пропадать же труду.
- Ты ведешь себя так, будто вы с Эдвардсом уже раз десять так убегали – подивился я ее спокойствию.
- Нет, до такого ни разу не доходило, но тренируемся мы каждую неделю. Последний раз совсем недавно тренировались, пока ты лечилась.
Спустя минуту мы уже спускались в подвал. Девочка держала в руках свою котомку, я – арбалет.
Внизу она какое-то время активно топталась у одной стены, потом над чем-то колдовала у другой, а за тем я, наконец, увидел дверь в потайной лаз. Точнее, я увидел место, где она, со слов Элизи, находилась. И все оставшееся время пытался рассмотреть хотя бы едва заметную щель, выдающую потайной ход.
От этого созидательного занятия меня отвлек громкий стук и сразу последовавший за ним треск.
- Ставни ломают, - констатировала девочка, - каждое окно должно остановить по два человека.
- Пока, кажется, ломают одно, - предположил я, прислушавшись.
- Да, - кивнула Элизи, - Эдвардс так и рассчитывал, что потеряв двух нападающих, они попробуют вломиться в другое окно и в дверь одновременно.
- Почему они просто не подожгут дом? – высказал я мысль, которая внезапно меня озарила.
- Я им нужна живой, - почти что флегматично ответила девочка, - да и на пожар сбегутся соседи. Пожаров у нас все боятся, тушить будут всей улицей. Песком, водой и, как водится, самими поджигателями. Поэтому будет что угодно, но не пожар.
Мне стало немного стыдно, что маленькая девочка, за которой и развернулась вся эта охота, ведет себя гораздо храбрее взрослого адекватного мужика, пускай и в теле вчерашнего ребенка. Все ведь, вроде бы, под контролем, мое дело десятое – выполнять то, что говорят, по возможности быстро и четко.
- Напомни, пожалуйста, - попросил я, - когда нам нужно будет убегать?
- Когда услышим, что они бродят по дому, - подсказала Элизи, - их должно быть не меньше трех человек, так что шаги обязательно услышим.
- А когда выберемся наружу, куда побежим?
- В больницу, конечно, туда никто со злыми намерениями не войдет, - слегка удивилась девочка моей недогадливости.
А ведь в этот момент именно она не догадывалась, что как раз меня-то защитное поле лечебницы может внутрь и не пропустить…
В этот миг снова раздался треск и ставший уже привычным крик боли, переходящий в хрип.
- Вторая ловушка сработала, - сказала Элизи, - сейчас или начнут ломать дверь и второе окно, или залезут в дом. Хотелось бы, конечно, чтобы никто из нападающих не выжил, и Эдвардс вернулся раньше рассвета. Тогда
