о заявлении.
— Ах, это… Ты о нашем вчерашнем разговоре! — Алена потерла виски. — Нет, заявления на развод я еще не подавала. Завтра, наверное…
— Алена, не надо этого делать, — тихо произнес он.
— Я люблю другого человека, Алеша.
— Ничего, разлюбишь… — поморщился он. — Ты ведь сама виновата в том, что я ушел к Любе.
— Я?
— Да, ты! — с ненавистью произнес он. — Ты даже не пыталась меня удержать! Не сказала ни слова! Ни о чем не спросила! Ушла — и все… Гордыня — вот твой грех. На самом деле ты никогда меня не любила. Мне пришлось остаться с Любой.
— Пришлось?! — возмущенно повторила она.
— Да. И я до сих пор не могу простить тебе, что ты позволила мне остаться с ней. Это же страшный человек! — с отчаянием произнес он, схватившись за голову.
— Любка — страшный человек?
— А то ты не знала! Сначала меня поразило то, как сильно она меня любит, а потом я понял — она хочет полностью подчинить меня себе. Чтобы я принадлежал только ей: думал о ней, говорил о ней, смотрел только на нее… Я даже не знаю, как все это описать! Она выпивала каждый мой вздох, она копалась в моем подсознании, выкорчевывая всякое воспоминание о тебе, она подсматривала мои сны!
— Как это? — испугалась Алена.
— В переносном смысле, конечно… — в отчаянии взмахнул рукой Алеша. — Нет, ну представь, я утром просыпаюсь — а она уже смотрит на меня. Как будто всю ночь вот так на меня смотрела!..
— Пожалуйста, только без подробностей, про ваши ночи…
Алеша словно не слышал ее.
— Вот все считают ее красивой… «Ах, у Любочки такие волосы, такие глаза… Цвет кожи! Формы! Воплощение женственности…» А я вот что скажу — нет ничего хуже, чем эта самая женственность в чистом виде. Но самое главное — ее самоуверенность. Она упрямая как черт, ей никогда ничего не докажешь!
— Сочувствую, — сдержанно произнесла Алена. Именно сейчас, когда Алеша стал жаловаться на Любу, она вдруг окончательно поняла, что никогда к нему не вернется. Что все прошло — вот сейчас, в эти самые мгновения, выплеснулись остатки ее любви к нему. И легко, без сожаления, она продолжила: — Послушай, мне сейчас некогда. Я жду одного человека.
— Этого Романа? А ты уверена в том, что он тебе нужен? Может быть, ты связалась с ним назло мне?..
— Алеша, я с ним не «связывалась», как ты выражаешься, я… — Она не успела договорить, как раздался звонок в дверь. — О! Вот и он.
Она побежала открывать. Вошел Селетин — с охапкой роз, принялся целовать Алену, но тут увидел Алешу и остолбенел.
— Кто это? — удивленно спросил он.
— Это мой муж, — честно ответила Алена.
— Кто?!
— Муж. Мы как раз обсуждали наш развод. Мы давно не живем вместе, но вот развестись все было как-то недосуг…
— Я не собираюсь разводиться, — неестественно улыбнулся Алеша, глядя на своего соперника прозрачными, полными отчаяния глазами (Алена даже подумала, что это — из-за слез). Прошел твердым шагом мимо оцепеневшего Селетина и бросил через плечо: — Всего доброго…
— И вам того же! — пробормотал Роман и повернулся к Алене. — Так ты замужем?
— Была. То есть я и сейчас замужем — но только формально.
— Ничего себе…
— Ты хочешь, чтобы я стала оправдываться? — жестко произнесла Алена.
Селетин помолчал, глядя ей в глаза, а потом сказал:
— Нет.
Алена прошла в комнату, поставила цветы в вазу (пришлось купить новую, потому что в их отношениях с Романом в самом разгаре был букетный период). «Если сейчас он уйдет, то я не стану его удерживать», — мрачно подумала она, хотя любила Селетина чуть ли не до исступления. Алеша обвинял ее в гордыне… Неужели он был прав? «Но я же ни в чем не виновата!»
— Почему ты молчишь? — повернулась она к Роману, стоявшему в дверях комнаты.
— Я должен что-то сказать? — пожал он плечами. — Я все еще перевариваю факт твоего замужества. Ты меня удивила, Алена… Хотя нет, не ты. Твой муж сказал, что не собирается разводиться?..
— Мне все равно, собирается или нет… Он мне чужой давно. Ты мне веришь?
— Не знаю! — сердито, почти зло воскликнул Роман.
— Ты кричишь на меня? — удивилась Алена.
— Да! Потому что я тебя ревную!
— Глупый…
Он вдруг схватил ее за предплечья — больно, бесцеремонно, посмотрел в глаза и повторил шепотом, раздельно:
— Я тебя ревную.
— Пусти…
— Ты слышишь? Я тебя ревную!
— Да больно же… — закричала она.
Но он уже обнимал ее — тоже, кстати сказать, не особенно нежно.
— Я тебя люблю… Какой еще муж? К черту мужа!
Алена хотела разозлиться — она не терпела насилия ни в каком виде, но вместо этого она почему-то прижалась к Роману еще сильнее, она тоже вцепилась в него, ощущая, как ее раздражение смывает какое-то другое, незнакомое чувство.
— Не смей меня ревновать, слышишь? Ты должен мне верить… Я никогда никого не обманывала!
Он принялся ее целовать — куда попало. Сердито и обиженно. И она тоже отвечала ему сердитыми, обиженными поцелуями. А потом они замерли, вздохнув одновременно и с облегчением…
— Ты только моя! — сурово напомнил Роман.
— Только твоя… — подтвердила она убежденно.
Они молчали, не в силах расцепить руки.
— Ты разведешься?
— Да.
— Ты выйдешь за меня?
— Да.
— Ты меня любишь?
— Да, да, да…
Далее началось окончательное примирение. Роман стал доказывать Алене, что все в ней принадлежит ему. Вот это, это и это. Особенно это. А вот это уж только его, и никому он это не отдаст, даже если придут судебные приставы! Он ставит на все это свои печати (роль печатей исполняли поцелуи) — дабы никто и никогда не смог покуситься на его собственность…
Они так увлеклись, что трель домофона заставила их вздрогнуть.
— Кто это?
— Я не знаю! — Она подбежала к домофону, сняла трубку. — Кто там?..
— Алена, это я, — отозвался Борис. — У меня очень серьезное к тебе дело. Открой, пожалуйста…
Роман, натягивая на себя свитер, вышел в коридор.
Алена посмотрела на себя в зеркало и поправила растрепавшиеся волосы.
— Только не вздумай опять ревновать! — пригрозила она. — Это Борис.
— Что за Борис? — немедленно помрачнел Селетин.
— Потом расскажу… Наверное, что-то случилось.
Через минуту в квартиру ввалился Борис в расстегнутом полушубке, с кепкой, съехавшей на затылок. Увидел Романа и перекосился:
— А, ты не одна? Как я понимаю — тот самый господин Селетин?
— В чем дело? — хмуро спросил Роман.
— Сейчас узнаете, Роман Аркадьевич… — Борис по-хозяйски разделся, прошел в комнату. — Очень хорошо, что вы здесь.
— Боря, что это значит… —
