утробе моей... Защити, господи, крепкой броней плечи и спину мою…». И ты сам видишь сколь обширные земли мы, франки, покорили с Христовой помощью! Крестись и ты – чтобы стать в ряды христианских владык, кои обретут жизнь вечную.
Долго еще говорил король – о Люцифере, предавшем своего вождя и достойном лишь презрения; о доблестном Георгии, смеявшемся в лицо палачам, а потом победившем ужасного дракона, превзойдя своими подвигами Сигурда змееборца. Рассказывал он и об Илье – хозяине грома и молнии, скачущем по летнему небу на огненной колеснице, запряженной четверкой белых коней; о грозном Михаиле – главе небесной дружины, низвергшей предателя Люцифера.
А на рассвете в той же самой капелле, Дражко принял святое крещение и крестил его епископ Зальцбургский Арн, а крестным отцом был сам Карл, король франков. И, едва Церковь приняла в лоно свое нового сына, как Карл объявил о начале нового похода на мятежных саксов и славянских язычников.
Крест против валькнута
Неторопливые воды Эльбы текли под широкими низкими мостами, переброшенными через реку. Один из мостов с обоих концов был укреплен крепостями из дерева и земли, второй, по сути, представлял собой не более, чем длинный настил из связанных плотов. Перед мостами выстроилось огромное войско – помимо самих франков, во главе с королем Карлом, имелись здесь и тюринги с алеманами, возглавляемые графом Радульфом, отцом королевы Фастрады и саксы во главе с герцогом Эгбертом, племянником Видукинда. Были здесь и иные вожди фризов и саксов, из тех, что сохранили верность Карлу. Несколько особняком стояло войско ободритов, во главе с новым вассалом короля – герцогом Дражко, новообращенным сыном святой Церкви.
Тронув поводья своего коня, Карл выехал к реке и вскинул руку, призывая к вниманию.
- Сегодня это не просто река, - громко произнес он, указывая на Эльбу, - но граница, разделяющая Христа и Велиала, рубеж между теми, кто наследует жизнь вечную и обреченными на вечный огонь и серу, теми, кто почитает единственного истинного бога и теми, кто поклоняется лишь идолам, окропляя их людскою кровью. Все кто погибнет в бою с язычниками попадет в рай, все кто останется жив – обретут прощение грехов, великую славу и добычу, а также милость своего короля. Враг наш силен и жесток, но какая разница, кто против нас, если за нас – сам Христос!
Одобрительный гул был ему ответом и войско, бряцая сталью, начало переправляться через реку. Весь оставшийся день тянулись лошади и люди, устраиваясь на правом берегу Эльбы. Переночевав у мостов и оставив при них сильную стражу, наутро франки двинулись вглубь ободритской земли. Впереди ехал сам король Карл, бок о бок с ним ехал Дражко – молодой князь вызвался быть проводником в мало знакомом франкам лесисто-озерном краю. На одном из здешних озер и стоял Город Зверя – Зверин, который теперь как никогда оправдывал свое название. Захваченный жестоким датским ярлом, в чьих жилах, по слухам, текла кровь великанов, Зверин был первой целью союзного войска: Дражко считал делом чести отбить его назад, тогда как для велетов столь же важным было удержать его, не дав франкам войти в их исконные земли. Сами же франки, хмуро оглядываясь по сторонам, все больше углублялись в густой лес, тревожно шелестевший над их головами ветвями могучих дубов и стройных буков. Время от времени густая дубрава расступалась, открывая очередное озеро, затерявшееся словно драгоценный камень в зеленой оправе или же лесную речку, которую воины преодолевали вброд. Нередко по берегам этих озер и рек встречались села, а то и небольшие городки, жители которых удивленно - настороженно встречали франков, но зато радостно приветствовали своего князя. Впрочем, от взгляда Карла не укрылись и хмурые взгляды, что бросали ободриты на золотой крестик на шее Дражко. Но, чтобы местные не думали о крещении своего князя, они всегда охотно вызывались помогать союзникам: взятые ими проводники вели их тайными тропами средь топких болот и густых чащоб, указывали броды на реках и озерах. Иные же, самые молодые и отчаянные, вливались в княжеское войско, пылая жаждой мести к захватчикам.
То, что мстить было за что, Карл понял довольно скоро – чем ближе они приближались к Зверину, тем чаще на месте сел им встречались пепелища, где валялись изуродованные, обугленные тела. С теми из местных, кто не принял власть князя Драговита, велеты, отягощенные памятью о многовековой вражде, не церемонились. Еще больше лютовали саксы и даны – возле обгорелых развалин одного городка, на деревьях повисло около сотни поселян - мужчин, женщин, детей. Иным недоставало конечностей, у других были вспороты животы и уже подсохшие, исклеванные воронами, внутренности свисали до земли. В других местах, средь обгорелых развалин торчали колья, на которых красовались отрубленные головы, также расклеванные воронами.
- Виселицы это Старкад, - мрачно кивнул на них Дражко, - а головы – Драговит или его сын Люб. Значит, Зверин уже близко.
Словно в подтверждение этих слов послышался свист: Карл едва успел вскинуть щит, в который вонзилось сразу две стрелы. Дражко, вовремя скатившийся с лошади, тоже избежал смерти, зато ехавший рядом сакс Эгберт, схватился за шею, пробитую стрелой, и тяжело рухнул на землю. В следующий миг стрелы поразили еще несколько воинов, не успевших вовремя понять, откуда исходит опасность.
- Всем спешиться!- крикнул Карл, - прикрыться щитами!
Впрочем, многие это сделали,
