Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
полтора века, словно это не наравне со смертной казнью. Вас не будут судить, поверьте мне.
– Это все понятно, философ доморощенный. Ты доставил мне немало хлопот своим неожиданным визитом. Кстати, спасибо за Линду, с ней я тоже разберусь. Будет четвертой. Язык у нее такой длинный, что давно пора было укоротить. Еще в детстве.
– Не разберетесь, можете мне поверить. Лучше скажите, теперь, когда все карты на столе, почему вас покрывал отец Иоанн? Вы родственники, или друзья? Или он ваш подельник?
– Не смеши меня, из него такой же подельник, как из меня служитель Богу. Он крестный отец моей дочери. Был крестным отцом. Когда я пришел к нему впервые, он, видимо, заподозрил меня. Несмотря на то что мы с ним уже лет двадцать не поддерживали связь. Наши отношения прервались где-то сразу после крещения Джины. Предполагаю, он тоже узнал меня по рукам, может быть, по голосу. Или, по крайней мере, подумал, что это могу быть я. Тогда я этого не почувствовал, не заметил, ведь он отдал мне свой ключ и ничего не сказал. Сейчас, когда ты рассказал, я понимаю. Видимо, он просто не хотел сдавать меня полиции, хотя все знал. Или наоборот, не знал, только предполагал, и потому не хотел бросать тень на мое имя. – Он в задумчивости провел рукой по волосам, приглаживая их. – Да, со скользким ключом это, конечно, сильно. Найти одну особенную спичку среди миллиарда полных коробков… сделать вывод из какого-то жира на ключе, это сильно. Невероятно. Ты на самом деле удачливый человек. Был удачливым человеком.
– А что вы испытывали, когда, придя домой из церкви, заколачивали колы в руки и ноги своей дочери? – сквозь зубы спросил я. – Не захотели родную кровинку пачкать спермой быка? Не захотели наносить ей увечий? Убийство ради убийства – это безумие. Это плевок.
– Можно и плюнуть один раз, если потом всю жизнь будешь вне поля зрения тех, кто на тебя охотится.
– Вы ее не любили?
– Любил.
Он ответил так естественно и спокойно, будто его спросили который час. И мне кажется, что если бы его сейчас посадили перед детектором лжи, устройство показало бы, что он говорит правду.
– Как Бога или как Библию?
– Как родную дочь.
Я понимал, что сейчас мне надо говорить. Говорить, говорить… Пусть он расскажет все. И тогда я тоже расскажу.
– Но это противоречит вашим же словам, что если серийный убийца чувствует себя человеком…
– Чтобы убить людское, нужно пройти через ад. Не бывает такого, что я нажму кнопку – и я человек, нажму снова – и я монстр. Пока спит один, бодрствует второй. Пока спит второй, бодрствует первый. Я не был полностью монстром везде и всегда, мне приходилось прятаться. Скрывать свою иную сущность. С самого детства. Особенно от родной дочери, а теперь, когда ее нет, я закончу свои дела и начну новую жизнь. Так что тот ад, который мне предстоит пройти, не будет мучительнее того, по которому я иду всю свою жизнь. Да, слезы сами текут из глаз. Моя Джина… Ее первые шаги, ее первое слово, ее «я тебя люблю, папа» – все во мне. Терзает. И я ничего с этим не могу сделать. Не думай, что я сумасшедший или бесчувственный, это не так. Но год, другой… время идет, время все меняет, и когда-нибудь меня отпустит. Будет больно, но уже по-другому.
Я только хмыкнул. И священник вдруг нахмурился.
– Ты как-то слишком спокоен для человека, которому через несколько минут засунут кляп в рот и будут резать на куски. А после – я по частям вынесу тебя и закопаю на кладбище. Это не так, как мне нравится, но ничего не поделаешь.
– Если вы зароете меня, есть вероятность, что мой труп рано или поздно раскопают собаки. Так часто бывает. Могу предложить другое: вы подожжете мои останки и подождете пока все мясо, волосы, кости превратятся в пепел. Потом вытащите из костра зубы и засуньте их в кислоту. А пепел выбросите в речку. Так меня никто и никогда не найдет. Это секрет идеального убийства.
Отец Гренуй покачал головой.
– А они еще называют безумцем меня. Ты-то в своем уме, сынок?
– Я вам не сынок. Давайте заключим сделку, вы пишете чистосердечное признание во всех убийствах, с подробностями, и я вас убиваю. Или же вы не пишете признание, я вас убиваю и сам описываю факты, которые указывают на вас.
– Да, сильно я тебя приложил стаканом по голове.
– Напишите на бумаге признание, и я расскажу вам, как я вас сегодня убью. Я расскажу вам историю об одном сверхчеловеке, в которую не поверит никто. И вы не поверите, а стоило бы. Перед смертью не надышитесь, советую вам уже начинать дышать. Прямо сейчас.
В эту минуту внутри меня не было ни малейшего чувства страха. Я говорил спокойно. Как человек, взведший курок надо лбом страшного убийцы, настолько страшного, что нет ни малейшего сомнения в том, стоит ли его убивать.
– Вы пока пишите, а я буду рассказывать.
Гренуй как сидел на кровати, так и продолжил сидеть. Только странная ухмылка появилась у него на лице, он смеялся надо мной.
– Впереди целая ночь, хорошо, что ты зашел ко мне вечером. Проблем с твоим трупом не будет.
– Кстати, хотел сказать, что очень опрометчивый поступок – оставить улики у всех на виду.
– Какие улики? Это ведь вино. Просто красное вино. Ты же и сам так решил поначалу, да? Подумаешь, священник любит пропустить стаканчик-другой; не я первый, не я последний. А ключ от этой комнаты только у меня. Сюда никто не войдет, так что не волнуйся.
– Очень самонадеянно. Ладно, слушайте…
– Давай без этого. Не нужно говорить, что ты предупредил своего дружка полицейского, и он сейчас ворвется сюда и прострелит мне голову. На такое я не куплюсь.
– Даже и не думал.
Он положил руки на колени, чуть наклонился вперед.
– Ты трясешься сейчас за свою шкуру, ты знаешь, что загнан в ловушку. Как мышь, которая не может найти нору, а потому, упершись лапками в стену, смотрит в кошачьи глаза.
– Я не трясусь, поверьте мне. Я никому не говорил, что я здесь, и, честное слово, очень этому рад. Просто не могу сейчас улыбнуться и сказать, что это вам пора трястись от страха, так как выпущу я вас из этой комнаты только ногами вперед. Не могу засмеяться, потому что плачу. Мне безумно жаль всех, кого вы убили. Как можно лишить жизни тех, кто тебе доверяет, как
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
