я собственноручно сточил с помощью ножа, а остатки отдал пламени в камине, мысленно вознеся хвалу Моргане. Магия прокатилась по мне плотной, ласковой волной. Похоже, Хогвартсу по нраву мои действия.
Помимо истории магии я решил взяться за остальные предметы и полностью систематизировал и проработал учебный материал первого курса. От посещения занятий меня это не освободит, но вот времени для подготовки к экзаменам я сэкономлю просто прорву. И смогу плодотворно проводить часы за тренировками. Легче всего мне дались чары и трансфигурация. По совету Флитвика я отдельно зарисовал и запомнил каждый конструкт и преобразование.
Сложнее всего, как всегда, оказалось зельеварение. Плюнув на традиционный подход, я бросил бесполезное заучивание рецептов и засел за расчет таблицы совместимости компонентов. Зачем? Легко и просто.
Так как в круге я был одним из лучших в целительстве, для меня каждое растение или компонент – реагент воздействия на организм. Именно по такому принципу я потратил почти сорок альбомных листов, расчерчивая таблицу и кратко расписывая предназначение каждого компонента.
В отдельной, пока тонкой книге были написаны сами рецепты зелий, дополненные этими сведениями. Мне пришлось ограбить библиотеку Хогвартса на справочники, но своего я все-таки добился. Гримуар для экзамена по зельям был готов в последний день каникул.
Единственные предметы, по которым я не стал ничего записывать – астрономия и теория магии. Последняя включает в себя простой теоретический экзамен, который я способен сдать даже если меня разбудить среди ночи.
А астрономия…. Скажу честно, то, как она преподавалась в Хогвартсе, меня абсолютно не привлекало. Расчет движения планет нужен в первую очередь прорицателям и рунным магам. А переписывать одни и те же сведения из справочников я не вижу никакого смысла. Экзамен у меня получится сдать и без этого.
Поднеся ладонь к одной из книг, я сосредоточился. Повинуясь мысленному приказу, книга раскрылась на нужной странице. Потрясающе. Собрав все свои труды в особый отдел рюкзака и приколов к груди орла на месте нашивки факультета, я отправился на праздничный ужин. В конце концов, сегодня приезжают остальные. И у меня будет, чем их удивить.
***
Учеба вошла в свою колею достаточно быстро. Моя банда все сплошь были довольны и горды сами собой. Кажется, с подарком для компании я угадал. Несмотря на общее напряжение и непонятную ситуацию с драконом я впервые был относительно спокоен. Не было такого зудящего напряжения, которое преследовало меня в прошлом семестре.
Милисент теперь перечитывала уже свой собственный сборник того самого зельевара, имя которого у меня так и не получается ни произнести, ни запомнить. Кажется, своей относительно спонтанной затеей мне удалось натолкнуть её на какую-то мысль. По крайней мере, я частенько стал видеть её в библиотеке в компании учебников по нумерологии и с астрономическими картами в придачу. Парни многозначительно хмыкали, но мешать и влезать с расспросами я им сразу запретил. По себе знаю и терпеть не могу непрошенное любопытство и помощь. Особенно это касалось моих личных исследований, будь то целительство или магия крови. Максимально незаметно я подсунул на стол девушке несколько своих тетрадей с «ускоренным» вариантом расчетов по движению планет. Пригодится.
Это же предупреждение «не лезь, куда тебя не просят» особо касалось компании гриффиндорцев, которые после каникул как-то притихли и ограничивались тем, что очень пристально наблюдали за нашим преподавателем защиты. Сунувшаяся со своим неуемным любопытством Грейнджер, тут же наткнулась на достаточно жесткую отповедь от Голдштейна. И я не могу его винить.
Педантичный и немного упрямый трансфигуратор после очередного града вопросов о преобразовании «живое-живое» не выдержал и высказал всё, что думает об умении девочки слушать других и в принципе пользоваться критически настроенным мышлением. Для него трансфигурация была тем же, чем для меня чары. Разве что Макгонагалл отказалась взять парня в ученики.
Терпения у моей «правой руки» было ещё меньше, чем у меня. А услышав в свою сторону что-то о непочтительном подходе к основополагающим законам Гампа, парень просто-напросто не выдержал. Прозвище свое Энтони получил от нашей очаровательной мисс префект Пенелопы Кристалл. Я не забыл своего намерения и заказал для девушки какой-то магический букет в Косом переулке. Просто так. В благодарность за перчатки. И все. Никаких намеков, что бы ни говорила остальная часть Хогвартса.
Так вот, наша мисс Префект в порыве хорошего настроения после моего подарка принялась раздавать прозвища всем, кто оказался в радиусе досягаемости. А Голдштейна угораздило именно в этот момент прямо за завтраком с пергаментом в руке уточнять у меня более подробное расписание на вечер. Я же продолжал все также отвечать за досуг факультета, за досуг факультета в целом и своего круга в частности. Поэтому нам довольно часто приходилось согласовывать время. А Энтони, как самый ответственный из компании, получал от меня самую сложную часть работы.
В результате я получил прозвище Наместник. Энтони – Правая рука, Смит – Алхимик за любовь к рассуждениям о ядах, противоядиях и сфере их применения, а Корнер – Краснобай. За то, что даже пересказ урока по истории магии может превратить в патетичные записи не особо удачливого путешественника. Когда я услышал об этом, меня на пару часов охватила такая явная ностальгия, что пришлось прямо с утра ретироваться в зал, методично разнося тренировочных големов.
А после первого урока защиты мне резко стало не до тоски и печальных воспоминаний. Я уже говорил, что у меня обострились базовые чувства? Так вот. Они ОЧЕНЬ обострились. Если на уроках зелий я был вынужден дышать через раз, припоминая про себя последними словами портового грузчика Киркволла пещеры Чащобного леса, то на защите у меня не получалось сосредоточиться от слова совсем.
Потому что никаким запахом чеснока теперь не получалось перебить отчетливый удушливый дух разложения плоти. Вряд ли гриффиндорцы наблюдали за нашим профессором по этой причине…. Но то, что заметил я, мне очень не понравилось. Квирелл был болен. И болен серьезно. Его заикание – никакое не шутовство и не притворство.
Я видел, как периодически замирал и менялся взгляд профессора. Иногда в его глазах мелькала такая тоска и отчаяние, какую я видел только в темницах Инквизиции. А периодически его речь нормализовалась, и он начинал рассказывать по-настоящему интересные вещи о некоторых зловредных, но в целом безобидных тварях. Его классификация методов защиты от мелких вредителей гномов заслуженно пополнила мой гримуар по защите за первый курс.
Все это вкупе с бледностью, мешками под глазами и плохим аппетитом ставило меня в тупик. Мозг –
