убедительной, доказывая ему, что никому ничего не расскажет, то Артем, пожалуй, готов будет в это поверить. Жаль, что человек, обколотый сильнодействующими снотворными и седативными препаратами, едва ли способен кого-нибудь в чем-нибудь убедить. Но она может хотя бы расплакаться. За все то время, пока у Нины не было кляпа во рту, она ничего не сказала.
Артем наклоняется, чтобы снова заклеить ей рот. Он чувствует полное опустошение. Артем понимает, что в какой-то момент повернул не туда — может быть, в момент похищения, а может, и позже, но он утратил связь с провидением, или, как он называл это, реальностью — силой, которая сопровождает его всю жизнь. Никаких знаков нет уже очень долгое время. Артем начинает думать, что его заманили в эту ловушку. Он вводит Нине очередную инъекцию и снова садится напротив.
Пока он, сидя на стуле, предается таким размышлениям, Нина приподнимается и вдруг принимается ползти к стене. Артем наблюдает за ней как сквозь пелену тумана. Он лениво обдумывает: что она делает? и зачем? Она ведь уже должна спать: снотворное действует почти моментально. Продолжая ползти, Нина вдруг издает громкий утробный рев — Артем и не представлял, что Нина в состоянии издавать подобные звуки. Он этого звука он цепенеет. Нина очень громко ревет. Тряхнув головой, Артем бросается к Нине и вдавливает ее лицом в пол. Он шепчет: «Заткнись» — и она замолкает. Артем прислушивается. Проходит три-четыре секунды. Слышно, как гудит пыльный процессор, как двигается стрелка часов и даже как на кухне капает из холодильника. Умиротворяющая тишина. Артем уже собирается встать, чтобы сделать еще одну, контрольную, инъекцию, как вдруг слышит шорох. Столь отчетливый, что становится ясно: его издает кто-то третий, тот, кто прячется прямо тут, в комнате. Сейчас от стены отделится фигура и выйдет на свет. «Гарпия», — понимает Артем. Он вспоминает свой самый страшный ночной кошмар: зеленоглазая гарпия, засевшая в углу лестничной клетки.
Еще на пару-тройку секунд все опять затихает, а потом раздается скрип половиц. Наконец до Артема доходит: кто-то стоит за стеной и этот кто-то сейчас поменял положение тела — перенес вес на носок с пятки, чтобы броситься наутек. Теперь Артем видит все как будто рентгеновским зрением: за стенкой стоит новый сосед Сеня в своем вечном дурацком костюме, шпионит за ним из комнаты, в которую порывался залезть. Сутулый и рыхлый тип с напряженной физиономией. Артем не придал значения случаю, когда Сеня с каким-то предметом в руках пытался вскрыть дверь по соседству. Его внимание захватили гарпии и чувство оставленности, и Артем упустил из виду самого подозрительного соседа.
Осознав, что он раскрыт, Сеня делает несколько быстрых шагов к двери. Он бежит в коридор, к своей комнате. Не успев продумать дальнейшее, Артем бросается в коридор за ним.
* * *
Нина приподнимает голову и замечает в кресле-качалке бабушку. Бабушка выглядит не так уж и плохо для пожилой женщины, умершей почти двадцать лет назад. Она в своем праздничном бордовом халате, с косынкой на голове. Бабушка смотрит на Нину. Судя по выражению бабушкиного лица, она не очень-то обеспокоена положением внучки. Бабушка как будто хочет сказать: «А я ведь предупреждала».
Нина вновь задумывается о том, что положение пленницы кажется ей почти рутинным. Личность похитителя тоже не вызывает вопросов. Из всех людей, которых Нина встречала в жизни, Артем идеально подходит на эту роль. Он выглядит так, точно без остановки воображает чью-нибудь смерть — представляет снова и снова, как убивает разными способами.
Бабушка встает с кресла и выходит за дверь. Нине очень хочется побежать за ней, но Нина ведь лежит связанной на полу и не может встать. Внезапно ее посещает мысль, что она даже не пробовала! Нина пытается встать и встает. Оказалось, что это очень легко. Нина идет, бесшумно ступая по полу босыми ногами.
Она выходит следом за бабушкой и оказывается во дворе. Это двор панельной пятиэтажки с небольшим садиком. Десятки и сотни точно таких дворов есть почти в каждом российском городе, но Нина сразу догадывается, что попала в родной Приозерск. Она смотрит на шины, из которых сделаны клумбы, на цветы и садовых гномов. Бабушки нигде нет. Вдалеке Нина видит здание из цельного гранита, напоминающее крепость. Это местная кирха. Нина ни разу в ней не была и не стремится сейчас, но какая-то сила подталкивает Нину зайти внутрь.
Обстановка в кирхе вполне аскетичная, хотя с потолка свисает огромная пышная люстра из хрусталя. Ровно под ней стоит молодой пастор в черной рубашке и джинсах. Рядом с пастором несколько человек, их лиц нельзя разглядеть, но, в общем, это обычные прихожане. Нину никто не замечает, и она гуляет по темному залу и изучает интерьер.
На стенах развешаны фото из космоса. Изображения планеты Земля, северного сияния, спутников и планет с разных ракурсов. Нина садится на свободное место и размышляет, что эти фотографии могут значить. Возможно, фотографии намекают на то, что здесь, в кирхе, не боятся научных фактов, что в кирхе открыты к ним и считают свою веру достаточно крепкой для испытаний логикой? Или они говорят о следующем: подобная красота не могла возникнуть сама по себе, без участия Бога? Но возможно, никакого посыла тут нет: местному пастору просто нравятся фото из космоса.
Перед пастором стоит раздвижной диван. Пастор откидывает крышку дивана, и Нина видит, что в ящике для белья лежит бабушка, церемонно сложив руки. Лицо у нее маленькое и серое. Она снова мертва.
Пастор жестом предлагает Нине приблизиться и начинает совершать пассы руками. Пастор бормочет и вытирает лоб. Нина быстро догадывается: здесь происходит нечто особенное. По напряженному, дрожащему лицу пастора, по его конвульсивным движениям Нина догадывается, что он не отпевает бабушку, а пытается ее воскресить. Но похоже, бабушка воскресать не планирует. Хотя с какой прытью она еще недавно вскочила с кресла-качалки! Пастор еще какое-то время совершает активные телодвижения. Видно, что ему неловко перед прихожанами. Хотя если этот пастор действительно собирался воскресить человека, то почему привлек столь скромную аудиторию? За действом наблюдают от силы пять человек, включая Нину.
Пастор пускается в воспоминания: раньше он был продавцом обуви из крокодиловой кожи. А потом у него отняли бизнес, он принял лютеранство и стал настоятелем в этой кирхе. Пастору нравилась его работа, и он рад, что благодаря службе в кирхе открыл в себе дар воскресителя. Дар бы не проявился, если б не рейдерский захват бизнеса, если бы он так и продавал с огромным
