Выдыхаю, заставляю себя взять в руки, завожу машину и срываюсь с места. Спокойно, Беркутов, нужно для начала выяснить, зачем она вернулась, а уже потом шашкой махать. В конце концов, Роберте нужна мать. Каким бы я не был залюбившим ее батей, материнское тепло никто не заменит.
До дома долетаю запредельно быстро. Бросаю машину у ворот и как только переступаю порог, ко мне с объятиями несется Ромашка.
— Папуля плиехал, — улыбается малышка, — я соскусилась, — залетает ко мне на руки, повиснув на шее, как маленькая обезьянка. А уже следом за ней походкой от бедра выплывает Нелли.
Деньги творят чудеса. За эти годы женщина не изменилась совершенно. Моложе меня всего на пять лет, но на лице ни единой морщинки. Как всегда, идеальное платье на идеальной фигуре, укладка светлых локонов — волосок к волоску, а взгляд ледяной, в противовес довольной улыбке на губах. Она всегда была из тех, при взгляде на которых мужики шеи сворачивали. Вот только внутри под красивой оберткой пусто.
— Привет, Русланчик, — улыбается гостья и наглым образом, словно не замечая, как я взвинчен, подходит и, обняв за шею, целует в щеку.
Меня обдает ароматом ее сладких духов, а внутри все естество бунтует: не те руки, не те губы и аромат не тот.
— Ромашка, сладкая, поднимись к себе, нам с тетей Нелли…
— С мамой, — с непрошибаемой улыбкой на губах перебивает бывшая. — Маме с папой нужно поговорить, Роберта, — смотрит на ребенка, напрочь игнорируя мой недовольный взгляд.
Малышка ничего на эту реплику не отвечает, соскакивает с рук и послушно уходит.
— С мамой, значит? — прячу руки в карманы брюк и смотрю на замершую напротив меня биологическую родительницу Роберты. Черт возьми, сейчас смотрю на нее, и мне кажется, что Ромашка даже на Алису похожа больше, чем на родную мать.
— Не надо так, Рус, — тянет ко мне руки девушка, укладывая ладони на груди.
Не ёкает. И я понимаю это даже с каким-то облегчением. На пороге показывается Нина Федоровна, коротко кивает мне и, распрощавшись, удаляется из этого дурдома.
— Зачем ты приехала? — не намерен ходить вокруг да около. — У меня своя жизнь, у тебя своя, с какой радости ты решила, что имеешь право без предупреждения заявиться в мой дом?
— Я приехала к своей дочери. Роберта уже выросла и все понимает, ты же видишь…
— Что понимает, Нелли? Что ее матери было плевать на родную кровь, пока та была младенцем?
— Ребенку нужна мама.
— Ребенок прекрасно жил без тебя! — шиплю на бывшую и прохожу на кухню. Внутри всего трясет от злости на себя и на нее, потому что она права. Нужна. И я, черт возьми, это прекрасно понимаю.
— Рус, — слышу за спиной, но намеренно игнорирую Нелли. Достаю из бара бутылку и наливаю в стакан, тут же залпом осушая. — Руслан, давай поговорим спокойно. Я соскучилась, — чувствую, как на плечи ложатся женские руки, а Нелли подходит все ближе и ближе. — Я правда пыталась жить без Роберты… без тебя… но не могу, — шепчет так проникновенно, что не будь в моем сердце и в голове другой девушки, я бы даже поверил. Вот только она соскучилась, а мне что теперь делать? Поставить крест на своей личной жизни?
— Что ты хочешь? — вздыхаю, потирая виски, в которых словно барабаны долбят. — Чего тебе нужно, Нелли? Зачем ты вернулась?
— Я хочу, чтобы мы стали одной семьей, — слегка сдавливая ладошки на моих плечах, шепчет девушка. А у меня все внутренности узлом скручиваются, а руки сжимаются в кулаки. Семьей…
— Нелли, у меня есть своя личная жизнь. Я не люблю тебя, слышишь? — разворачиваюсь к девушке лицом, чтобы заглянуть в ее ледяные голубые глаза. Не такие, как у Лисы. В этих ни грамма тепла и заботы. Холодный, беспристрастный расчет. Так было всегда и так есть и сейчас.
— Малышке нужна мама. Родная мать, Рус, — на губах появляется улыбка, — никакая чужая женщина не заменит ребенку родную кровь.
— Однако почему сейчас? Что за просветление на тебя снизошло?
— Я просто поняла, что люблю. И тебя, Рус, и нашу дочь. Я сделала огромную ошибку и готова за нее расплатиться, только бы ты простил меня.
Смотрю на лицо бывшей, на ту искренность, которую она пытается из себя выдавить, и не понимаю, что происходит. Что творится со мной, и как она это делает. Возможно, чувство совести перед Ромашкой, которое жило все эти годы глубоко внутри, вышло наружу. Ей нужна мать. Настоящая. Которая будет плести косички, печь печенье и играть в классики. Ей нужна женщина рядом, и будет правильно, если это будет родная кровь.
Или, что вполне возможно, я просто двинулся умом.
— Не знаю, Нел, не знаю.
Сжимаю губы и, убрав руки девушки от себя, ставлю пустой бокал на стол и ухожу из гостиной.
Глава 32. РусланЭто не ночь — это ад. Почти до самого рассвета я сижу в детской у изголовья кровати и слушаю мерное дыхание Ромашки.
Разрывает. Изнутри рвет на части между «правильно» и «хочу». Мне не нужна Нелли, я не люблю, да и никогда не любил мать Роберты. Да, так случилось, беременность и роды, и я на самом деле безмерно благодарен ей за дочь. Но я ее не люблю. Не хочу. Мне нужна Лиса. До боли в груди, и дрожи во всем теле — мне нужна Алиса. Ее улыбка, ее дерзость и нежная смелость.
Еще и повел себя сегодня, как мудак. Снова.
“Да. Прости. Пришлось уехать раньше. Дела” — все, на что хватило моего словарного запаса в ответном СМС.
Придурок.
Просто уехал и даже не предупредил, совершенно забыв обо всем, помчался домой. И потом весь вечер, что Нелли пыталась строить счастливую домохозяйку, столько раз я брал в руки телефон, собираясь набрать. Однако слов все равно не было. И решения не было.
Упираю локти в колени и затыкаю уши, потому что голос Лисы звенит в голове. Крутится и крутится, как на повторе.
Я сделаю ей больно. Рискую растоптать девчонку, но лучше сейчас, чем допустить, чтобы она привязалась к нам с Ромашкой еще больше. И от мысли, что рано или поздно я устану прятаться, и мне придется с ней поговорить, объясниться… хочется сдохнуть, чем так.
Твою…! Ерошу руками волосы и отгоняю воспоминания о нашей первой и, похоже, последней ночи прочь. Ее руки, ее подернутый дымкой желания взгляд и губы, мягкие и до невозможности сладкие. Когда-то я точно взорвусь, но не имею права ставить свои желания выше блага дочери.
Роберте нужна мать. Родная. И точка. Все, Беркутов, поиграл в юнца, а теперь, будь добр, взять себя в руки и нести ответственность за ребенка.
Сил идти к себе в спальню нет. Нелли спит в гостевой, а я уже под утро заползаю к дочери под бок, как частенько делала это она, и проваливаюсь в глубокий сон до самого обеда.
Утро встречает с вибро на мобильном. Левашов. Интересуется, не соизволю ли я явиться в офис.
