ее глаза. — Ты можешь идти сама или хочешь, чтобы я тебя понес?
— Нет, я могу… — она замолкает, в ее глазах что-то мягкое и ранимое, и мое сердце замирает, когда она шепчет:
— Ты понесешь меня?
— В любое время, — честно говорю я ей. — И куда угодно.
Подойдя ближе, я обвиваю ее руки вокруг своей шеи, прежде чем поднять на руки. Держать ее так, отлично от того, как поднимал на льду, из-за этого защитный инстинкт ревет в моей груди, когда она утыкается лицом мне в шею, прижимаясь.
Я завожу ее в здание и несу наверх, используя ключ, чтобы впустить нас обоих внутрь.
Оглядевшись, замечаю, как чисто и аккуратно все в главной комнате. Однако в спальне Марго валяется кое-какая грязная одежда, а много безделушек и рамок для картин занимают место на столе и подоконнике. Несмотря на то, что Марго содержит свое жилище в чистоте, оно по-прежнему похоже на жилое пространство, и мне это нравится. Нравится быть здесь, заглянуть в ее мир.
— Ты хочешь немного воды? — спрашиваю я, затем опускаю ее на кровать.
Она сбрасывает туфли и ложится, немного приподнявшись, чтобы ее голова больше опиралась на подушку. Волосы падают ей на лицо, так что я протягиваю руку и отодвигаю их, чтобы она могла видеть.
— Никакой воды, — бормочет она. — Нужно спать.
— Хорошо, Подсолнух. Я принесу тебе чашку воды и поставлю на тумбочку на всякий случай, а ты отдыхай. Я буду в гостиной, так что зови, если что-нибудь понадобится.
Поскольку она лежит поверх всех одеял, и я чувствую, что будет трудно засунуть ее под них, хватаю одеяло, свернутое в изножье кровати, и накидываю на нее. Когда натягиваю его ей на плечи, она протягивает руку и касается моего лица, очерчивая линию моей челюсти, а взгляд отслеживает движение кончиков ее пальцев.
Внезапный грохот заставляет нас обоих подпрыгнуть. Звучит так, будто кто-то уронил стопку посуды или что-то в этом роде, но глаза Марго расширяются, в глубине их мелькает страх.
— Это был гром? — шепчет она.
— Нет, — успокаиваю я, кладя свою руку поверх ее. — Это был всего лишь твой сосед сверху.
— А, хорошо, — она заметно расслабляется. — Я ненавижу грозы. Они меня так пугают.
— Ну, не стоит волноваться, — мягко говорю я. — На сегодня вечером и на завтра не прогнозируется никакой грозы, ясно?
— Хорошо, — она еще какое-то время держит руку на моем лице, затем улыбается. — Ты очень привлекательный. Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе это?
Я смеюсь.
— Неа. Ты первая.
Она хихикает.
— Обманщик.
— Хорошо, ты права, — признаю я. — Раньше мне говорили, что я красивый парень. Но услышать это от них было не так приятно, как услышать это от тебя. Даже если ты говоришь это под обезболивающим.
— А ты забавный, — говорит она с улыбкой. — Красивый и смешной. И хороший. Как они это называют? Тройная угроза?
— Ты забыла то, что я так же талантлив и умен, так что на самом деле пятикратная угроза.
В ее расширенных глазах мелькает веселье.
— И такой скромный. Значит, ты секст… секстап…
Она пытается произнести это слово, но не может обхватить его губами, поэтому я просто улыбаюсь и заправляю ей за ухо еще несколько прядей мягких светлых волос.
— Мы закончим этот разговор позже, — обещаю я. — Когда ты снова будешь в здравом уме и сможешь засмеять меня за то, что я такой высокомерный.
— Но у меня есть еще один секрет, — ее глаза уже закрываются, а голос становится мягче с каждым словом.
— Ладно, расскажи мне еще один секрет, а потом тебе пора спать.
— Я влюблена в тебя, — шепчет она.
На мгновение кажется, что мир замирает. Ее слова поразили меня, почти как физически, и я сглатываю. Не ожидал услышать это и вообще не знаю какой ответ дать.
Когда она говорит это снова, мне кажется, что мое сердце вот-вот остановится.
— Я сильно влюблена в тебя, — теперь ее глаза полностью закрыты, и она говорит так тихо, что мне приходится наклониться, чтобы услышать признание целиком.
— Я тоже влюблен в тебя, Подсолнух, — бормочу я, сквозь сдавленное горло. — А теперь отдохни.
Наклоняюсь и целую в щеку, и к тому времени, когда я у двери, по звуку ее дыхания я могу сказать, что она полностью отключилась.
Глава 15
Марго
На следующее утро я просыпаюсь с ужасным привкусом во рту. Это смесь ваты, крови и раствора, который они использовали для полоскания рта после лечения корневого канала.
Причмокивая губами, поднимаюсь с подушки и осматриваюсь вокруг. Когда поворачиваю голову, появляется острая боль в коже головы, и я морщусь, когда понимаю, что ожерелье-медальон, которое бабушка подарила много лет назад, скрутилось и запуталось в волосах. Я ношу медальон почти каждый день, но обычно снимаю его на ночь, чтобы такого не случилось.
Развязываю узелок на цепочке, отделяя ее от волос, затем несколько раз моргаю и пытаюсь сориентироваться. Требуется минута или две, чтобы понять, где я и какой сегодня день.
Я в своей комнате.
Сейчас утро. Субботнее утро.
У меня смутное воспоминание о том, как Ноа отвез вчера домой, и, поскольку я все еще одета в ту же одежду, что и тогда, предполагаю, что спала с тех пор, как он вернул меня обратно.
На тумбочке стоит стакан воды, и я выпиваю его несколькими большими глотками. Во рту ощущение пустыни, чертовски хочу пить, поэтому встаю и направляюсь прямо в ванную. Снова наполняю стакан, выпиваю его и чищу зубы. Прежде чем отправиться на кухню, плеснула себе в лицо холодной водой и провела расческой по гнезду в волосах.
На столе выложена гора еды, и я удивленно моргаю.
Есть несколько электролитных напитков, а также мягкие продукты, такие как бананы и овсяные хлопья. Ноа также оставил две записки. Одна прикреплена к бутылке «Gatorade1» и сообщает, что в холодильнике есть смузи,
