значительно больше, чем от бандитов до нас. И если я, не считая себя снайпером, уверен, что попал бандиту в голову, то и бандиты могут точно так же стрелять в капитана пограничников.
Долго не думая, я включил внутриротную связь и предупредил своих бойцов:
– Внимание! При стрельбе соблюдать особую осторожность и прицельность! Лейтенант Громорохов с группой пограничников и отделением своего взвода вышел бандитам в тыл и отстреливает их. Не попадите в своих!
В это время замигала лампочка вызова на индивидуальную связь. Я отключил связь внутриротную и включил «индивидуалку».
– «Цветок», я «Шмель-три»! Как там мое новое «Изделие триста пять» себя показало? Опиши, будь другом! А то мне видно не было, а надо же отчет об испытаниях писать…
– «Шмель-три», я «Цветок»! «Изделие триста пять» отлично себя показало, я специально в прицел смотрел. Бронебойная граната только дыру в скале проделала, оплавила ее, но саму скалу с места не сдвинула. А ваше, товарищ подполковник, «изделие» все обрушило бандитам на головы. Эффект был замечательный!
– А эффективность?
– Тоже в норме.
– Осколками бандитов не накрыло?
– Я не разобрал, чем их накрыло, честно скажу. Там такое облако пыли поднялось… Мой тепловизор, конечно, обучен через пыль смотреть, но от чего бандиты падали, он не показал… Но они стремились к середине ущелья, а там их наш гранатометчик «накрыл» термобарической гранатой. На этом бандиты почти кончились. Остальных мы добьем сами. Спасибо вам! Конец связи.
Подполковник явно смутился:
– Не за что, одно общее дело делаем. Конец связи, майор. Даст бог, еще поработаем вместе…
Глава четырнадцатая
За разговором с подполковником Глуховским я как-то и думать забыл об основательно подпортившей мне боевое настроение беседе со своим начальником штаба.
Завершив разговор с подполковником, я вспомнил слова майора Смурнова. Он мне сказал, что вышел из кабинета, чтобы договориться с авиационными диспетчерами о санитарном вертолете, но подполковник Глуховский говорил, что майор Смурнов позаботился о санитарном вертолете раньше. Зачем начальнику штаба врать? Что он желает скрыть от меня? Чему такому важному я стал нечаянным свидетелем? Спрашивать об этом у самого майора Смурнова просто глупо – если вопрос серьезный, я сразу подставлю себя под удар. А несерьезным вопрос быть не может. Тогда, как говорится, не стоило бы и копья ломать – не рыцари же и не на рыцарском турнире деремся. Даже не за честь дамы. Да и где ее взять здесь, в горной республике, эту даму. Здесь нравы строгие и отношение к женскому полу особое.
Но разбираться с майором Смурновым мне все равно еще предстоит, в этом не может быть никаких сомнений. Мне почему-то вдруг показалось, что в этих разборках подполковник Репьин занял бы мою сторону, поскольку практически весь прошедший бой я был под его приглядом. Я был рядом, и подполковник постоянно ощущал мою поддержку. Но, к сожалению, подполковник получил тяжелое ранение, и я не смогу воспользоваться его незыблемым авторитетом.
Я включил внутриротную связь и спокойно отдал команду:
– Медленно, с ленцой выдвигаемся вперед. Стрелять во все, что движется. Только осторожно, не попадите в своих или в пограничников. Когда их встретите, мне сообщите. В живых бандитов не оставлять, не заслужили они этого.
Говоря по правде, последние слова команды дались мне со значительным усилием и были произнесены на выдохе, торопливо, совсем не так, как предыдущие слова. Мне не по душе расстрел тех, кто складывает оружие и поднимает руки, даже сидя или лежа по причине ранения. По большому счету место им в следственном изоляторе, а вовсе не на кладбище. Туда они в любом случае попадут, но позже, и будут лежать в точно такой же могиле без памятника и надгробной плиты, как положено другим бандитам из того же следственного изолятора. Только будет торчать металлическая табличка из могильного холмика, и будет эта табличка сообщать не даты рождения и смерти, не фамилию, имя и отчество человека (если бандита можно назвать человеком), а номера протоколов следственного комитета, согласно которым тело будет захоронено. Причем хорошо еще, если как опознанное.
Телефон в моем кармане тихо завибрировал. Я достал его и присел, спрятавшись за большим валуном и памятуя, как сам совсем недавно стрелял в бандита на свет от экрана смартфона. За камнем меня увидеть было сложно. Я коротко глянул на определитель номера. Звонил, как я и предполагал, капитан Лукьянов. Я засунул трубку под шлем, ближе к наушнику, и взял свой автомат обеими руками. Легкое касательное ранение ладони мешало мне держать оружие прочным хватом за цевье, и я для пробы дал короткую очередь в стену хребта. Как же я не вспомнил о ранении, когда стрелял в человека с телефоном около уха? Видимо, в горячке боя было не до того…
– Товарищ майор, связи через КРУС «Стрелец» нет. Хорошо, я про телефон вспомнил…
Значит, Лукьянов уже знает даже о том, что наш КРУС носит имя «Стрелец»!
– Тебе, капитан, все еще нужен майор Смурнов? – спросил я серьезным тоном.
Лукьянов явно смутился:
– Нет, я уже позвонил ему. Поинтересовался состоянием майора Селезнева. Смурнов обещал выяснить и мне сообщить. Едва-едва меня вспомнил, пришлось ему свой номер телефона продиктовать!.. А сейчас я звоню с докладом.
– А Громорохов где? – спросил я обеспокоенно – не хватало роте еще и командира второго взвода в потери записать!
– Здесь, рядом стоит, за щеку держится. Ему шальной пулей ее обожгло. А вообще с ним все в порядке. – Лукьянов правильно понял мою обеспокоенность судьбой лейтенанта Громорохова и поспешил меня успокоить. – Только говорить ему сложно – края ранения расходятся. Лучше ему пока помолчать. Поэтому докладываю я. Мы сбросили бандитов с перевала и за их спинами подошли к банде на дистанцию кинжального расстрела. Термобарической гранатой нас жарить не надо.
– Спасибо, что предупредили, товарищ капитан, – донесся через наушники голос ефрейтора Вакулина. – А то я уже новую гранату зарядил. Мне в тепловизор трудно разобрать, где свои, а где чужие. Я за вашей группой давно наблюдаю. Смутило меня только то, что вы стреляете вроде бы в бандитов. Но вы могли бы, будь вы членами банды, с таким же успехом стрелять и над их головами. Наша позиция выше бандитской.
– Отставить гранатомет! – скомандовал я.
– Уже разрядил и отставил в сторону, – сообщил ефрейтор.
Мне ефрейтора видно не было, поскольку свой окоп я уже покинул.
Я потянулся было, чтобы отключить внутриротную связь, но вовремя подумал, что не только гранатометчику, но и другим солдатам следует знать о местонахождении группы лейтенанта Громорохова и пограничников Лукьянова.
