том, что королевская комиссия сочла неизвестного никому в научном мире итальянца заслуживающим куда меньшего доверия, нежели признанный авторитет, хотя к тому времени уже покойный. Вам, молодой человек, известно о расчете Тосканелли?
— Да, я слышал о нем, — ответил Фернан, — но без подробностей.
— Ну, подробности расчета ведомы лишь самому покойнику и Всевышнему, а результат, как я полагал, общеизвестен.
— Я длительное время был далек от всего этого, — смущенно сказал Фернан, — не интересовался.
— Напрасно. С этого следовало начинать ваши изыскания. Хотя, пожалуй, тут бы они и закончились. Тосканелли еще в семьдесят четвертом со всей убедительностью доказал, что от Кабо да Рока до берегов Катая и Чипанго никак не меньше двенадцати тысяч миль. Колон пытался оспорить расчет, но не смог переломить авторитет Тосканелли. Комиссия сочла, что столь дальнее морское путешествие без высадки на берег невозможно.
— Но ведь берег есть! — с жаром сказал Фернан, — полагаю, дон Паулу, вам известно об острове Вера-Круш?
— Конечно, — кивнул да Коста.
— Наверняка к западу от него в океане есть и другие острова.
— Вполне допускаю это.
— Мой друг, Франсишку Серран пишет, что к востоку от Малаккского полуострова острова исчисляются тысячами. Нигде в мире нет большего изобилия. Цепь островов тянется на восток на тысячи миль. И населяют их смуглые люди с раскосыми глазами. Они ходят голыми, и покрывают свои деревянные орудия причудливой резьбой, подобной той, что украшала предметы, которые как-то выловил один наш лоцман, отплывший на тысячу триста миль на запад. И рыбаки вылавливали возле Мадейры доски, покрытые такими же узорами. Однажды и вовсе нашли лодку с двумя покойниками, непохожими ни на христиан, ни на мавров. Я думаю, эти Острова Пряностей тянутся до острова Вера-Круш.
— Но Кабрал не нашел там пряностей, — возразил королевский архивариус.
— А он искал?
Да Коста лишь покачал головой.
— Двенадцать тысяч миль, мой друг. Двенадцать тысяч. Вам не убедить короля. А остров, открытый Кабралом, насколько я понимаю, не представляет интереса в финансовом отношении. Тот же остров Святой Елены, найденный Жуаном да Нова, хотя и совершенно пуст и не содержит ничего ценного, куда более выгоден, если рассматривать его, как промежуточный порт на пути в Индию. А Вера-Круш лежит слишком далеко в стороне.
Ди Магальянш понял, что в Португалии его идея, как и во времена короля Жуана, не получит поддержки. Он задумался об эмиграции в Испанию. Но эту мысль пришлось сразу же отбросить. Португальцы так бережно сохраняли от кастильцев путь в Индию, что отъезд в Испанию столь осведомленного навигатора был бы немедленно приравнен к государственной измене. Перед глазами Фернана стоял живой пример в лице его приятеля Барбозы. Отец Дуарте чем-то провинился перед королем, и вся семья вынуждена была бежать в Испанию. В Португалии они были объявлены вне закона, а на Фернана, зятя Диогу Барбозы, стали поглядывать косо. О переходе на службу к кастильцам не могло быть и речи.
Тем не менее, Фернан не желал отказываться от своей идеи добраться до Островов Пряностей более коротким путем. Он внимательно изучил выкладки Кристобаля Колона, вступил в переписку с ректором Падуанского университета, в котором учился Тосканелли. Однако все было напрасно. Ученый мир продолжал считать эти самые двенадцать тысяч миль величиной, доказанной раз и навсегда. Это не говоря уж повсеместном хождении невежественных бредней, будто корабль, спустившись на запад по водяной горе, никогда не смоет подняться назад.
Тогда Фернан решил пойти другим путем.
«Надо вновь поступить на службу, завербоваться в Индию. Там будет легче добраться до Серрана. А там… Да хоть на малайской джонке, с командой язычников, от острова к острову, и доберусь до Португалии».
1521 год, Софала, Мозамбик
Восточная Африка в те времена была довольно густо населена. Здесь было много городов и торговых поселков, в которых жили арабы, индусы и местные аборигены, зинджи. Основными предметами торговли были слоновая кость и железная руда. Последняя пользовалась большим спросом. Самые знаменитые клинки, которыми славилась Индия и Персия, ковались из руды, добываемой в окрестностях города Малинди.
Вторжение португальцев в это «райское место», как они сами его называли, началось с обмана. Вашку да Гама на встрече с султаном Мозамбика заявил, что эти невиданные здесь корабли принадлежат мавританским купцам из Северной Африки. Султан был рад помочь единоверцам и выделил да Гаме лоцманов. С тех пор португальцы неоднократно «отблагодарили» местных жителей невиданными зверствами.
Теперь здесь, в Малинде, в Момбасе, и много южнее, повсюду стояли португальские форты, самый первый из которых был построен в Софале, древней гавани, которую арабы начали использовать за восемьсот лет до прибытия португальцев.
Фернан в Софале бывал дважды, но оба раза лишь по паре дней. Никогда бы не подумал, что ему придется тут застрять на год. Однако, человек предполагает, а Господь располагает. На подходе к Софале Фернана уложила с постель жестокая лихорадка. Офицеры решили, что капитан не жилец. Он и сам уже так думал. По достижении фактории, его отправили на берег. Нужно было принимать решение. Фернан имел вполне определенное задание, вез в Гоа пятьдесят аркебузиров, несколько чиновников, направленных королем в колонию, почту, европейские товары. Ждать выздоровления капитана не было никакой возможности, поэтому Фернану пришлось остаться в Софале, отправив вместо себя заместителя.
Лихорадка мучила его довольно долго, но все же Фернан оказался сильнее. Болезнь отступила, но ди Магальянш все равно не мог уехать в Индию. Опасался связываться с арабами, а португальские корабли скоро не ожидались.
Потянулись дни. От нечего делать Фернан знакомился с местными обычаями, изучал язык, даже охотился вместе с зинджами на львов. Обследовал береговую линию, составляя точную карту. Он просидел в Софале с марта по декабрь.
Незадолго до Рождества португальцы заметили на юге паруса. Прямоугольные. Такие использовали только европейцы.
Три корабля приближались к Софале. На мачтах развевались португальские флаги.
Фернан, вместе с комендантом форта выехали на небольшой парусной лодке встречать соотечественников, прибывших на трех каравеллах. Но едва они поднялись на борт самого большого судна, как матросы набросились на них и обезоружили.
Фернан даже дар речи потерял от изумления. Солдаты в кирасах и шлемах-морионах уперли ему в грудь острия алебард. Они говорили на чужом, но таком знакомом языке.
— Кастильцы! — крикнул кто-то из португальцев.
— Это Эль Роперо… — испуганно выдохнул начальник форта, — спаси, Господи…
На палубе появился статный высоколобый господин с окладистой бородой. Он был закован в недешевые латы. На поясе висела широкая шпага, скорее даже полумеч, с глухой чашевидной гардой, которая в последнее время становилась все более популярной. Офицер, который сопровождал
