— Если ты еще раз замахнешься на меня или на девушку, я тебя приложу. Вот этой самой битой, которой ты собирался оприходовать меня. Раз уж ты не понимаешь по-хорошему…
— Урод, — скалится Виктор. — Я всегда это знал.
Андрей легонько встряхивает его.
— Нет. Это ты ведешь себя как урод. Я всегда знал, что ты лучше, чем кажешься, но в последний месяц я просто мечтал тебя задушить. Я тебе чуть череп не проломил, спасла только случайность в виде приступа.
Виктор улыбается.
— Правду слышать приятно. Так ты меня ненавидишь?
— Нет. Но ты мастерски провоцируешь, — Логинов делает взмах битой. — Так что я всерьез испугался за нее и подумал, что не прощу себе, если все так оставлю. Просто потеряю остатки самоуважения.
Виктор скалится.
Логинов делает новый взмах своим оружием.
— Выход я вижу только один. Экстремальный. Ты сейчас же рассказываешь все то, о чем промолчал во время психотерапии, и я пытаюсь примирить тебя с тем, что сделало тебя уродом или пеняй на себя, — Андрей наклоняется ближе. — Так что тебя связывает с Максом?
Я вздрагиваю. Не подумала бы, что Логинов спросит у хозяина именно то, что и я хотела бы выяснить.
Глава 36
— Пошел ты, — отвечает Виктор.
Тогда Логинов наклоняется ближе к нему и демонстрирует биту.
— Экстремальная психиатрия.
Виктор закатывает глаза и весело смеется.
— Давай, Логинов, не притворяйся нормальным. Хочешь, я скажу, чего тебе не хватает? Естественности. Твой дядя маньяк и ты яблочко от яблоньки.
— Маньяк? — я привстаю с дивана.
— Феликс его дядя, — усмехается Виктор.
Вскакиваю.
— Андрей?
Логинов оборачивается ко мне и в этот момент я узнаю в его лице знакомые мне черты. Так психолог племянник этого маньяка? Несколько мгновений Андрей выглядит виноватым, а потом вздергивает голову. В этом жесте угадывается гордость.
— Дай себе волю, — подначивает его Виктор. — Точнее дай волю маньяку в себе…
Из горла хозяина вырывается хрип, потому что Логинов пережимает битой его шею.
— Хватит этого цирка, — уверенно говорит психолог. — Просто говори.
Виктор сдавленно выдыхает, когда Логинов чуть ослабляет хватку.
— С тем, что мой дядя маньяк я уже давно смирился, а тем, что боялся стать таким же вот только недавно.
Андрей оборачивается ко мне.
— Я ему голову разбил. Феликсу. Впал в состояние аффекта, когда дядя чуть было не покалечил мою девушку. И целый гребаный месяц позволял себя избивать неуравновешенному человеку, потому что боялся, что если возьму в руки что-нибудь тяжелое, опять превращусь в зверя.
Андрей выдыхает.
— У психологов часто бывают свои проблемы. Но я над этим работал.
Логинов оборачивается к Виктору.
— Я контролирую агрессию, — он чуть сильнее нажимает на биту. — Теперь дело за тобой, Виктор. Я заберу Лику, и мы навсегда исчезнем, если откажешься пойти навстречу.
Я встречаюсь взглядом с хозяином дома и вдруг понимаю, что самое время кивнуть. Я хочу услышать его исповедь и пусть Логинов буквально заставляет озвучивать ее, я обязана знать, что Виктор за человек на самом деле.
В глазах хозяина я ясно читаю вопрос: «Ты точно уйдешь?».
Киваю.
Я хочу знать, кто я для Виктора в конце концов: шанс отомстить или в самом деле надежда. Если он не врал на счет искренних отношений, то они строятся как раз на доверии.
— Ладно, — наконец говорит Виктор, пристально глядя на меня.
— Может, дашь мне подняться? — этот вопрос адресован Логинову.
Психолог несколько мгновений медлит, потом отводит в сторону биту.
— Если что, она у меня в руках, — предупреждает он. — Говори!
Виктор поправляет расстегнутый воротничок рубашки. Приподнимается.
— Макс мой товарищ по… — он скалится. — Лучше тебе не знать. Мы учились на одном курсе. На экономическом факультете. Куда пристроил отец.
Виктор отводит глаза.
— И были редкими мразями. Я, знаешь, как-то так воспитан был, что относился к другим без, как бы это сказать, тепла. Ну а там, в институте, с богатыми мажорами, с худшими из них, я будто нашел подтверждение, что так и надо. Мы там разного творили, но хорошо платили обиженным. Макс об этом заботился как самый богатый. Но что-то мне все время было не то.
Виктор выдыхает.
— Скучно мне было. Короче, я довольно быстро едва не сторчался там с ними. Как жив остался… одна девушка помогла. Макс мне скорую вызвал. Вот она была фельдшером и запер их там с нами. Она красивым фельдшером была. А Макс, ну… ты знаешь его.
Виктор растирает виски.
— Мне было восемнадцать лет, Максу девятнадцать вроде. Все над кем мы до этого издевались были проститутками. Тут, слава богу, диспетчеры скорой вызвали ментов. В общем, Макса попрессовали. Ну а меня она откачала, несмотря ни на что.
— Ты тогда получил удар по голове? — говорю я.
Он удивленно приподнимает брови.
— Нет, — он хмыкает. — Я очнулся в больнице. Потом в ментовке встретились по поводу дачи показаний. Она мне там высказала, ну и понеслось.
Виктор улыбается.
— Мы с Максом по-разному увлекаемся женщинами. Я понял еще тогда. Она нас обоих зацепила. Он ее силой добиться хотел, ну а я…
И тут я ловлю на себе красноречивый взгляд Логинова и ясно читаю в нем: «Так же, как и в этот раз».
— Она со мной цацкалась потому что я ее прикрывал от Макса и глупостей наделал. Забрал ее в другой город. Как думаешь, что на это сказал мой отец?
Виктор поднимает голову.
— Что останешься без наследства? — одними губами произношу я.
Он смеется.
— Что я свое дерьмо должен разгребать сам. В чем-то он, конечно, был прав, я связался с мразями. Чуть не откинулся, когда встретил Свету. Она была вроде ангела, который пришел и сказал мне: «Не надо так». В общем, жить ей со мной было непросто. Я на наркоту-то подсел и без денег остался, но я полюбил ее так…
Виктор крепко сцепляет руки, и я вижу, как на его ладонях проступают вены.
— Как никого и никогда. В общем, она стала мне вместо наркотика. Я поступил в медколледж тут, в Питере. На скорой впахивал санитаром чтобы просто быть ближе к ней. Она с другими встречалась.
Виктор бьет плашмя по ручке дивана.
— Я для нее так и остался уродом бешеным. Зачем только рядом держала?
