силясь вспомнить, что она мне напоминает, но память не торопится с подсказками.
На столе немым укором лежат еще не обернутые подарки для Майкла и его семьи. Уверена, я успею их отправить. В том, что это еще не сделано, виновата только моя неорганизованность. Не сказать, что я завалена рождественскими подарками, с которыми нужно бежать на почту. Но хотя бы уже куплен красивый набор для упаковки: красная с елочками бумага, крученая золотистая лента, симпатичные наклейки. Я начинаю с подарка для Мэриэнн, потому что он простой прямоугольной формы. Обрезая лишнюю бумагу, я вдруг вспоминаю, почему мне так знаком ангелочек из рождественского календаря. У нас был такой, венчал елку: туловище из прищепки и фарфоровая головка, качавшаяся от тряски (конечно, трясти елку нам запрещалось). Вспоминается и голос, говоривший: «Осторожно, Кара, это очень ценная штучка, будешь раскачивать – разобьешь и сильно расстроишь мамочку».
Мамочку?
Я напрягаю память, но воспоминание улетучивается, как аромат сирени от ветерка. Чей это голос? Я стараюсь опять его расслышать, но от этого его уносит еще дальше. Наверняка это был голос моей матери. Кто еще стал бы переживать из-за участи елочного ангелочка? Конечно, не отец и не Майкл, а больше мне подумать не на кого. Она, больше некому.
В том и беда, что на память мне приходит только ангелок в голубеньком платьице, только саундтрек к фильму, а не сам фильм, но и это больше, чем ничего. Какое-никакое воспоминание.
Это как попытка удержаться на крутом склоне: из-под моих ног летят вниз с воображаемой горы камешки воспоминаний. Я успела разглядеть целых два: ангела и звезды (или их отсутствие) в Лондоне. Наверняка в толще моего подсознания таятся и другие. Кто знает, что еще я смогу припомнить?
Я больше не могу пассивно ждать их появления, мной овладевает жажда проникнуть в прошлое. Как восстанавливают воспоминания в телешоу? Прибегают к гипнотерапии, к разным видам психологической помощи? Голова пухнет от идей, приходится заставлять себя думать логически. Я возвращаюсь к тому, что послужило спусковым крючком: к ангелочку. Может, где-нибудь завалялся, ждет своего часа в одной из несчетных коробок на чердаке? Вдруг он окажется ключом, что выпустит на свободу рой подробностей, всегда прятавшихся в моем подсознании?
Я отставляю подарок для Мэриэнн обернутым только наполовину и несусь на чердак. На лестнице я миную миссис Пи и отца, они еле-еле ползут, он тяжело опирается на нее, она смело выдерживает его тяжесть. «Скоро нам понадобится подъемник», – думаю я на бегу.
– Все в порядке? – спрашивает миссис Пи.
– Да! – перекрываю я скрип ступеней. – Просто хочу проверить одну мысль…
– Торопится, – комментирует отец.
– Да, она спешит, – поддакивает ему миссис Пи.
Я оставляю их внизу, влетаю в кладовую, включаю свет. От осознания предстоящей колоссальной задачи энтузиазма поубавилось. С чего начать? Коробок здесь не счесть.
По логике вещей, ангелок, если он здесь, схоронен где-то в глубине чердака. Я почти уверена, что не видела его после переезда в этот дом. Если его перевезли из Лондона, то он должен быть среди вещей, убранных сюда первыми. Я пробираюсь к задней стене. Там я изучаю ярлыки, ни на одном не написано «Рождественские украшения». «Банковские квитанции, 1983–1988», «Аудиокассеты (классика)»… Заглядываю в некоторые коробки – содержимое соответствует описанию… И никаких голубых ангелочков.
На одной из коробок написано «Переписка». Я уже почти прошла мимо нее, потому что она не имеет отношения к Рождеству, но любопытство пересилило. Надпись возмущает отсутствием конкретики: переписка с кем, за какой период? Я готова найти безликую почту, но нет, моему взору предстают аккуратные пачки конвертов разных размеров и цветов.
Беру и открываю первый попавшийся. В нем один листок, разрисованный сердечками. Сразу ясно, что это любовное письмо от женщины. Я улыбаюсь. Наверное, это мамины письма отцу до их женитьбы. Я никогда не думала об отце как о романтическом персонаже, но когда-то он мог таким быть: об этом говорит то, что он все это сохранил.
Мой взгляд ползет в начало письма, я намерена его прочесть, но что-то меня останавливает.
Стоит ли это читать? Спор с самой собой о том, хорошо ли лезть в личную жизнь отца, длится не более секунды. Скорее всего, он всю мою жизнь врал мне – эта мысль кладет конец всем колебаниям, и вот я читаю:
«Детка,
ты не представляешь, как тяжело видеть тебя, но не касаться. Клянусь, это меня убивает. Кажется, нас сегодня заметили. Очень рискованно было трогать твою попку, но разве удержишься! Так и тянет ущипнуть! Вроде бы нас не застукали, но как же у меня трепетало сердце! Но это ненадолго. Очень скоро наступит день, когда мы будем вместе.
Жду не дождусь!»
Я дважды читаю письмо, пытаясь слепить какой-никакой сюжет. Не представляю, чтобы мать написала такое отцу. Они же были вместе, им незачем было скрываться, если только они не увлеклись ролевой игрой, что маловероятно. Продолжая ломать голову, я беру следующее письмо, оно написано на разлинованном листе формата А4. Конверта нет, это просто записка, аккуратно сложенная несколько раз. Я разворачиваю ее, глубокие заломы затрудняют чтение. Лист испещрен рисунками – пронзенными стрелами сердечками.
«Кино – шикарный план. Сядем в заднем ряду. Кому нужен фильм!!! Увидимся в “Одеоне” в 7:30. Успеем заскочить кое-куда? Может, даже останется время перекусить, ха-ха.
Люблю тебя, Т.».
Т.? Я сразу понимаю, что письма не от мамы. У меня теснит в груди от осознания того, что все это означает. Это письма от другой женщины. Отец их сохранил. Я делаю из этого единственный вывод: у отца был роман. Он изменял матери, вот она от нас и ушла. Это он лишил нас матери. Во всем виноват он.
Мой мир опять кренится, и я хватаюсь за коробки, чтобы устоять на ногах. Картина моего детства рушится кирпичик за кирпичиком; останется ли хоть какое-то из моих воспоминаний нетронутым? В киношном варианте моей жизни актриса, узнавшая такое, разразилась бы гневной тирадой, привалившись к ближайшей стене, но я не уверена, что меня обуревает гнев. Предательство вызывает более глубокое чувство.
Отец столько лет твердил нам, что наша мать мертва, а на самом деле ей пришлось уйти из-за его измены, его волокитства. Узнав, что она жива, я переживала, что это мы с Майклом виноваты в ее уходе, что мы натворили что-то такое, из-за чего она не смогла остаться. Не то чтобы мы совсем ни в чем не виноваты, но ушла она из-за поступков нашего отца,
