что «сглазит», если раскроет его личность. У меня такое чувство, что я не узнаю об этом, пока они не расстанутся или не поженятся.
Место выглядит невероятно. Круглые столы застелены белой тканью, в центре стоят маленькие свечи с запахом жасмина и самодельные букеты из полевых цветов, сирени и зеленых веточек. Освещение лишь слегка приглушенное, большая часть света исходит от сине-оранжевого пламени, горящего на фитилях. На фуршетном столе расставлено столько еды, что ею можно накормить небольшую деревню: тарелки с фруктами, шоколадный фонтан, посуда с переполненными блюдами. А еще — башня из бокалов с шампанским, призывающая меня.
Не знаю, почему я так нервничаю. Я никогда раньше не была на такой шикарной вечеринке. Пока гости мелькают вокруг, я рассматриваю их платья за тысячу долларов и столь же дорогие украшения. Я также беру фужер с шампанским и одним глотком опустошаю его. Надеюсь, это мера предосторожности, чтобы успокоить нервы.
Маленький ребенок с липкими руками и растрепанными волосами подбегает к нам, дергая Хейза за пиджак.
— Мистер Хейз, можно мне взять ваш автограф? — спрашивает он, протягивая сложенную салфетку и шариковую ручку.
— Конечно, малыш. — Хейз нагибается так, что оказывается на одном уровне с ребенком, берет салфетку и ставит на ней свой автограф.
— Как тебя зовут?
— Грейсон!
— Необычное имя. Ты большой поклонник хоккея, Грейсон?
Мальчик молча кивает, как глупыш.
— Самый большой!
— Нам нужно больше таких фанатов, как ты. Благодаря вам команда развивается, — говорит он, рисуя смайлик рядом со своим именем. — Ты будешь на предстоящей игре?
— Да, я и мой папа! — Мальчик указывает на мужчину в пудрово-голубом костюме с гордой улыбкой на лице.
Хейз взъерошивает волосы ребенка.
— Обязательно найди меня, чтобы я мог подарить тебе шайбу.
Ребенок взволнованно подпрыгивает, прижимая к груди салфетку.
— Спасибо! — визжит он.
Его отец подходит к нам, ухмылка с мегаваттной мощностью озаряет изможденные временем черты лица, в волосах проступают седые пряди. Он гладит мальчика по голове, пытаясь успокоить его восторг. Липкие руки сжимают в кулак измазанную салфетку и тянутся вверх в безмолвной мольбе к отцу, чтобы он спрятал ее в надежный карман своего костюма.
— Хейз, я ваш большой поклонник. — Мужчина протягивает руку, и Хейз крепко ее пожимает.
— Спасибо, — отвечает Хейз. — У вас тут довольно энергичный маленький непоседа.
— О, разве я не знаю. Весь прошлый год он только и говорил о том, что хочет играть в юношеском клубе.
Наблюдая за тем, как Хейз так хорошо ладит с детьми, мое сердце бьется, как старая масляная машина. Когда-нибудь он станет прекрасным отцом. Я не большой поклонник детей, понятно? Но после такого взаимодействия их уровень раздражения немного снизился.
— Юношеский хоккей — отличная идея. Если малыш серьезно настроен, это отличный способ познакомить его с этим видом спорта. Я играл, когда мне было восемь, и это положило начало моей любви к хоккею.
Мальчик смотрит на отца с энтузиазмом в широко раскрытых глазах.
— Пожалуйста, папочка. Можно я поиграю?
— Надо будет посмотреть, что есть в Орегоне, Бельчонок, — говорит он, прижимая сына к своей ноге.
— Вы из Орегоны? — спрашивает Хейз, любопытство пробирает его до костей.
— Да. Родился и вырос. Мы приехали сюда вчера.
— Только ради этой вечеринки?
— Мы большие поклонники «Жнецов». И когда мы получили приглашение, то не могли упустить такую возможность. Это намного отличается от наблюдения за происходящим из-за стекла.
На щеках Хейза появляется едва заметный румянец в слабом свете свечей, и он снова опускается на корточки.
— Что ж, я рад, что познакомился с тобой, Грейсон.
Грейсон, который, как я полагаю, уже оправился от адреналинового переизбытка, теперь прижимается к отцу и прячется за его телом.
— Похоже, кому-то не мешало бы вздремнуть, — усмехается мужчина, приглаживая непослушные локоны своего сына, которые слиплись в колючки от потных, испачканных шоколадом ладоней.
Хейз вскидывает руку.
— Что ж, было приятно познакомиться…
— Джошуа, — заканчивает он, энергично пожимая руку Хейза.
Я наблюдаю за тем, как они обмениваются любезностями, а затем Джошуа направляет Грейсона к выходу, и эти двое, словно буйки, покачиваются в море гостей вечеринки, прежде чем их уносит вдаль.
— Не знала, что ты так хорошо ладишь с детьми.
Хейз одаривает меня ухмылкой до дрожи в коленях.
— Ты многого обо мне не знаешь.
— Правда? — спрашиваю я.
— О, да. Я как одна из тех конфет, которые нужно лизнуть, чтобы добраться до центра.
— То есть ты хочешь сказать, что я в конце концов доберусь до твоего оооочень вкусного центра, если буду долго лизать?
— В нужных местах, — промурлыкал он, обхватывая мое лицо ладонями и приникая к моим губам мягким, медленным поцелуем. Он облизывает шелк моего рта, пробуя на вкус едкий цитрус на моем языке от шампанского, а мои руки поднимаются, чтобы обвить его шею.
Когда мы отстраняемся, мои глаза удивленно распахиваются.
— Зачем это было нужно?
— Я не могу поцеловать свою прекрасную девушку? — поддразнивает он, поглаживая ткань моего платья. — Кроме того, это платье — мой новый фаворит. Я хочу, чтобы ты носила его и впредь. По любому поводу.
— По любому поводу, да?
— По любому поводу, — повторяет он, заставляя раскаленные угли гореть в моей груди. — Хотя я уверен, что ты сможешь возбудить меня даже в мешке из-под картошки.
Клянусь, Хейз, должно быть, наделен бесконечной харизмой, потому что каждый раз, когда он делает мне комплимент, мои яичники одновременно взрываются. Они мне нужны целыми и невредимыми, ясно? Нам не нужен миниатюрный Хейз, который бегает вокруг и сеет хаос.
Сделав несколько кругов, я нуждаюсь в перерыве от светской беседы и вежливых рукопожатий. Такое чувство, что у меня навсегда слиплись губы от всех моих улыбок. Я определенно не вспомню никого из этих людей утром.
— Понятия не имею, как тебе удается делать это целый день, — ворчу я, потирая виски, усталость начинает накатывать на меня.
— Это определенно не самая захватывающая часть работы, — смеется он, и его смех звучит в моих ушах как волшебная мелодия. — В основном мы приходим за едой.
— Я бы не отказалась от еды, — говорю я.
Мне нужно занять свой рот, желательно едой, а не разговорами. Даже после некоторого времени адаптации мое сердце не перестало колотиться от нервов. Не думаю, что мое тело полностью различает реальную угрозу и вызывающую тревогу вечеринку, которых я пережила немало благодаря своим впечатлительным студенческим годам.
— Хорошо, потому что я умираю с голоду. — Хейз берет меня под руку и ведет к фуршетному столу.
То, что я считала быстрой остановкой, на самом деле превращается в тридцатиминутную остановку. Хейз накладывает
