— Кто-то сегодня будет очень красивым, да? — кладя Смышленкина на кровать улыбнулся я.
— Йау! — задорно согласился он, сам распутываясь из полотенца, очень уж он не любил, когда его сковывают.
Хорошенько вытерев его, я разложил подгузник, и быстренько пока он не написал на меня, присыпал его присыпкой.
— Вот и все! — не удержавшись пощекотал я его животик, который как и руки с шеей был в складках. — Вы дети просто создание дьявола! Вами невозможно не умиляться! — пожаловался я, под его смешок.
Быстро справившись с одеждой, я натянул на него шапочку, и посадил на кровать, наслаждаясь результатом своих трудом.
— Какой ты миленький, Смышленкин! — заохал я, вспомнив маленьких херувимчиков, которые были изображены в одной книжке. — Ну прямо вылитый ангелок!
— А я думала шарпей, — раздался за спиной насмешливый голос Нади. — Рада что ты нашел что-то более подходящее и менее обидное.
— Чем это шарпей обидно!? — возмутился я, оглядываясь на нее и тут же замолкая.
Я даже пропустил мимо ушей ее ответ, настолько был зачарован видом ее тела в одном шелковом халатике, под которым совершенно точно ничего не было!
— Багир? — словно сквозь вату прорезался ее голосок.
— Что? — вяло отозвался я.
Куда черт побери делать та серая моль, которую я брал в фиктивные жены!? Как ее сменила сексуальная богиня с аппетитным телом?
— Свитер говорю наденешь? Маржа хочет сделать небольшую фотоссесию.
Глубоко вздохнув, я попытался выбросить из головы все пошлые мыслишки, и сосредоточиться на происходящем, не то еще в дауны запишет.
— Да без проблем, — хватая протянутый ею свитер, и прямо тут стягивая свой, переоделся я.
Вот тут-то я и заметил, что не только на меня производит впечатление полуобнаженное тело. Надя буквально застыла оглядывала меня округлившимися глазами.
Кажется, кто-то совсем не так холоден и равнодушен, как пытается казаться, мелькает самодовольная мысль в моей голове.
— Ну как? — подразнил я, имея в виду вовсе не ее подарок.
— Отлично! Хорошо, что угадала с размером, — прокашлявшись ответила она. — Не присмотришь за ним, пока я оденусь? — кивнула Надя на Смышленкина играющего со свисающим помпоном со своей шапки.
— Конечно, мы спустимся вниз. Уверен дедушка уже его ждет, — не слукавил я, подходя и подхватывая мальца на руки.
Дед просто души в нем не чаял, не спуская с рук и играя. Не знаю, что с ним будет после нашего отъезда.
— Спасибо, — поблагодарила Надя, провожая нас взглядом своих лучистых глаз.
И как я мог считать их бесцветными и блеклыми? Должно быть я ослеп в то время, не иначе!
Спустившись, я застал семью в сборе, Маржа была одета в милейшее красное бархатное платье так подходящее к новому году, а Максим и дед, в такие же свитера с рождественским принтом в зеленом цвете, как и я.
— О боже ж ты мой! Это кто у нас такой хорошенький! — заохала Маржа тут же протягивая к Смышленкину руки.
Малыш без возражений пошел к ней, милостиво позволяя себя расцеловать и ощупать. Смышленкин вообще любил внимание, и почти никогда не психовал в отличии от других детей чей ор так меня раздражал.
— Мы есть сегодня будем? Я что-то проголодался! — подал голос Макс, ворошащий дрова в камине.
— Сначала фотографии, а потом ужин! — строго отчеканила Маржа. — А вот и Надя!
Обернувшись на ее кивок куда-то мне за спину, я замер словно громом пораженный. Надежда в красном облегающем бархатном платье до колен представляла собой до боли соблазнительный и почему-то знакомый образ. Я словно уже видел ее такой: наряженной и прекрасной. Женщиной перед которой невозможно устоять.
Но ведь это невозможно, верно?
Не мог я видеть ее в подобном наряде! Должно быть мой мозг, который решил, что ему во что бы не стало нужно заполучить эту женщину, и мое воображение сыграло со мной в злую шутку.
— Ну что? Все готовы? — спросила она, проходя вглубь комнаты.
Выглядела она и впрямь потрясающе, я просто глаз не мог оторвать от нее весь вечер, даже не заметил, когда мы, перестав фотографироваться сели за стол.
Все начали с аппетитом уплетать приготовленные яства, пока я как последний придурок пялился на лже жену не в силах отвести от нее глаз.
Ну до чего же хороша! И как идеально мой подарок лег на ее ложбинку. Безумное желание пройтись языком повторив путь ожерелья захватило меня, и я с трудом сдержался чтобы не наклониться к ней, такой манящей и близкой.
— Ты чего не ешь? — посмотрела она на меня. — Положить тебе индейки?
«Лучше себя мне положи, да побольше, а желательно всю!» — мелькнула в голове безумная мысль.
— Положи, — вместо этого отвечаю я, наслаждаясь ее улыбкой, и радостью.
Вот какая еще женщина будет радоваться проведя весь день у плиты? И с каких это пор мне начали нравиться подобные женщины?
— Держи, очень вкусно получилось, — вручила она мне тарелку невзначай коснувшись моих пальцев своими, и мне стало так приятно от этого невинного контакта, что я тоже улыбнулся ей в ответ.
— Эх, жаль мне нельзя тортика, — вздохнула она, спустя некоторое время, так печально смотря на огромный торт, расположившийся посередине стола, что все во мне взбунтовалось. Захотелось дать ей все чего бы она не пожелала, будь то торт, или что-нибудь другое.
— Почему нельзя? — отрезая щедрый кусок и ставя перед ней спросил я. — Ешь.
— Ага, как же. — закатила она свои чарующие глазки. — Я сейчас поем, а Лева потом мучайся диатезом.
— Пацану шесть месяцев! Нельзя все время относиться к нему как к хрустальному.
— Багир прав Надюш. — подключилась ко мне Маржа. — Пора бы уже перевести его на кашу. Да и от того, что ты съешь немного сладкого ничего плохого не случиться.
— К тому же ты сегодня сцеживалась, — не обращая внимание на ее смущение, прошептал я так, чтобы слышала только она. — Так что давай ешь.
— Но не такой же большой! — запротестовала она. — Ешь сколько хочешь, я доем. — шепнул я интимно, наслаждаясь наполнившим легкие ароматом карамели, исходящим от нее.
Так бы и съел. Но пока нельзя.
— Ах, ты непоседа! — заметив, что Смышленкин пытается снять с подушки наволочку грозно зарычала Надя.
Казалось ребенку передалось настроение взрослых, и он решил встретить новый год с нами. На часах было два часа ночи, но мелкий хитрюга и не думал засыпать. Нет он, конечно, подремал пока мы ужинали и смотрели новогодний огонек, который был просто комедией ошибок, но бодрствовать так поздно не было нормой.
— Пора спать, дружок, — стягивая с него шапку, которую Надя вновь надела прежде, чем подняться в нашу комнату прошептал я.
