ноября 1972 года
Леська позвонила, когда Юля ещё зубы чистила. Проспала сегодня почти до восьми. А всё из-за сна этого дурацкого про Серёгу и Томку. Она в нём даже поплакала. И непонятно от чего — от злости на Томку или от ревности.
Трубку взяла мама, потом постучала в дверь ванной, где Юля заперлась, и сообщила, что Олеся звонит из автомата, и что двушек у неё больше нет. Пришлось поторапливаться. Впрочем, могла бы и не спешить. Леська только спросила её о планах на сегодня, а когда услышала, что пока ничего, кроме уборки квартиры, не запланировано, сказала что приедет к ней. Классно! Юля всю неделю хотела с ней встретиться, но не знала, как это организовать.
Только трубку положила, новый звонок! Позвонил Серёга. Спрашивал её о здоровье. Она сообщила ему о предстоящем визите Леськи и пригласила принять участие, но Серёга отказался. Сказал, что собрался съездить к Томке и забрать выбранного котёнка. Спросила его: какого он цвета? Серёга тут же разулыбался. Хорошо слышно было.
— Рыженький. Такой симпатяга! Я его сразу полюбил.
— Можно будет посмотреть?
— Конечно! Бери Олесю и топайте к нам. У нас гостья с Дальнего Востока, так что тёте Гале не до нас будет. Мы сами себе какое-нибудь занятие придумаем.
— Угу, зайдём, наверно. Если Леська против не будет.
***
Папа пригнал машину из гаража, и они с мамой уехали на рынок и по магазинам. Вряд ли до часу дня вернутся, потому что мама потом хочет сходить в парикмахерскую, и говорила папе, что ему тоже пора подстричься. Скорее всего она и его в парикмахерскую вместе с собой возьмёт.
Леська появилась через час после их отъезда. Юля только-только успела умыться, позавтракать и помыть полы в зале. Осталось закончить в спальне у родителей, и на этом всё! В кухне, коридоре и в ванной убирается мама. Это у них уже год так заведено.
С Леськой обнялись и чуть не заплакали, так соскучились. Леська предложила свою помощь, но Юля отказалась. Ей осталась только родительская спальня, а она небольшая. Что там мыть? Пока она носилась со шваброй, Леська стояла в дверях и рассказывала о своей новой жизни. Трёшку им не дали, потому что неизвестно, какого пола будет ребёнок у мамы. Если бы точно было известно, что родится мальчик, а не девочка, то они автоматически получали бы право на трёхкомнатную, а так… Сказали, что если родится мальчик, то, мол, становитесь в очередь на расширение. Тогда, мол, да, право на дополнительную комнату вы получите. Тоска, короче, потому что всем известно, как долго можно в очереди на расширение стоять. Они вон десять лет стояли.
Не понимала Юля этого. Они с мамой и папой тоже в двушке живут и ничего, не жалуются. Леська же сама говорила, что родители о любой отдельной квартире мечтают. Хоть двух— хоть даже однокомнатной. Главное, чтобы ванная, туалет и кухня своими были. Чтобы не приходилось их с десятью соседями делить и по очереди мыть и убирать за всеми. Леська вздохнула и согласилась, конечно. Сказала, что они с родителями не огорчались бы так, если бы им заранее в райисполкоме трёшку не посулили. Обидели их этим, как детей, которым конфетку показали, но не дали...
Потом Леська ушла на кухню, и пока Юля заканчивала с уборкой, заварила свежий чай. Они отлично посидели, поболтали, как раньше. Леська сообщила, что у неё ухажёр появился. Живёт в том же подъезде, что и она. Учится в десятом в той школе, куда она теперь ходит. Ждёт её после уроков, портфель носит, смотрит преданными глазами.
Событие и в самом деле примечательное, но не грандиозное. Ещё месяц назад оно стало бы грандиозным событием, но сейчас у неё у самой появился Серёга, и по сравнению с этим все прочие вещи как-то потускнели и отступили на второй план. Спросила только, как её ухажёра зовут, как он выглядит и нравится ли он ей, но не стала её теребить, когда на вопрос, нравится ли он ей, она лишь неопределённо пожала плечами.
Впрочем, Леську тоже гораздо больше интересовало, как развиваются отношения у них с Серёгой. Слушала с открытым ртом, а потом, когда Юля не выдержала и слезу пустила, обняла её, и утешала, как старшая сестра. Сказала:
— Распустились вы без меня совсем! Хочешь, я с ним поговорю?
— О чём? — Юля достала из кармана штанов носовой платок, промокнула глаза и высморкалась. — О том, что он мне во сне изменяет? Он ведь только пальцем у виска покрутит и будет прав. Нет, Лесь, это я сама виновата. Что-то совсем расклеилась. Воображение разыгралось.
Потом разговор зацепился за эти странные сны. В общих чертах рассказала последний, в котором принимала участие рыжая Томка. Когда закончила, Леська вздохнула:
— Классно… Прямо кино для взрослых. Почему мне такие интересные сны не снятся?
— А мне иногда страшно делается. Интересно, конечно, очень интересно, но совсем не похоже на сон. Всё настолько реально… А с одним сном вообще странно получилось... — И Юля рассказала про американский спутник-шпион.
— Ни фига себе! — сказала Леська изумлённо выпучив на неё глаза. — Как такое может быть?
Она только плечом дёрнула.
— Серёга, придурок, хохочет. Говорит, не дрейфь! У нас с тобой стопроцентное алиби. Он-то считает, что такого быть никак не может: мол, мало ли кому что приснилось, — а я вот до сих пор не верю, что это всего лишь сон был. Столько деталей совпадает. Вот, к примеру, фотография этого здания. Там две колонны из фронтона выпали, упали на лестницу и разбились. Они, оказывается, не целые, а составные. Я же их собственными глазами видела! И на фотографиях в газете их куски точно так же на площадке разбросаны! Такие же по размерам и даже под теми же углами друг к другу лежат! Я отлично помню: один большой кусок колонны навалился на другой. Непонятно даже было, как он держится и почему вниз не скатывается. Фотограф прямо с этого же угла снял. Я понимаю, что это у него случайно получилось, — его же в моём сне не было, — но всё равно очень странно.
Помолчали, думая каждая о своём. Потом Леська спросила:
— Не высыпаешься?
Юля подумала маленько и неуверенно ответила:
— Да нет, не замечала… Нет, хорошо высыпаюсь. Действительно, странно…
***
Окончательно успокоилась только,
