class="p1">— Ладно, давай попробуем завести машину, — оборвала она мои метания. — Ждать здесь дальше может оказаться опасным. Доберёмся до Геранда и во всём разберёмся. Благо, тут совсем недалеко осталось.
Оглянувшись на нашу боевую подругу, я снова приуныл: из восьми колёс осталось только пять, вся корма была раскурочена, а обшивка изодрана так, что напоминала лохмотья бродяги.
Доковыляв до неё и забравшись в кабину, мы сели на передние кресла, и я приложил руку к кристаллу. Послышался неровный пульсирующий гул. Мотор плохо, но работал. На нажатие педали газа машина откликнулась весьма неохотно. Медленно тронувшись с места, съехали с колеса, которое лежало под кормой, и корпус ещё сильнее запрокинуло назад. Грузно перевалившись через пару огромных туш на пути, мы со скрежетом и искрами двинулись в путь.
Глава 8
* * * * *
Геранд был небольшим городком, расположившимся на двух сопках по обе стороны небольшой реки.
Любоваться особо настроения не было, но, проехав главные ворота, мы дружно ахнули. В ночной тишине город казался просто волшебным. Узкие извилистые улочки, то поднимавшиеся вверх, то уходящие вниз, сплошь были усеяны разноцветными огоньками. На каждом доме висело по два-три фонарика. Жёлтые, зелёные, красные… Выглядело это так, словно мы попали в какую-то рождественскую открытку. Снега, разумеется, нигде не было, но это совсем не мешало проникнуться волшебной атмосферой сказочной ночи.
— Как красиво… — шёпотом проговорила Эрая, прижавшись к стеклу покосившейся машины, чтобы было лучше видно.
— Да. Представляешь, это мог бы быть наш город, если во время распределения нам бы ничего не поменяли.
— Сильвания тоже очень красива. Но здесь так… Так уютно. Прямо как на моей родине, неподалёку от родового замка. Я очень любила гулять по ночным улицам того городка в детстве.
— Ты там… Ну… Охотилась?
Она обернулась на меня с таким взглядом, что внутри вся кровь превратилась в ледяную крошку.
— Ты правда думаешь, что я безжалостный охотник? Хищник, который может вот так вот просто напасть на любого человека?
— Нет, что ты! — я поднял руки вверх, отпустив руль, и машина сразу качнулась в сторону. — Просто я ничего не знаю ни о твоём детстве, ни о твоих родителях. А язык у меня всю жизнь из жопы рос, вот и несу что попало, когда не знаю, как спросить.
Глаза её потеплели, а напряжение ослабло.
— Наш род очень любят в этом маленьком городке. Отец уже очень долго является его мэром, а у мамы большая больница и приют для сирот и нищих. Это только я уродилась такой искательницей приключений и сбежала из семейного гнезда, а вообще мы живём довольно мирно и стараемся приносить людям вокруг больше пользы, чем вреда. Братья и сёстры мои, конечно, чудят временами, но ничего непоправимого. Так, мелкие шалости. То флюгер на здании ратуши своруют, то телегу какого-нибудь купца дерьмом
лошадиным наполнят. Но отец их быстро приструняет, и восстанавливает порядок на улицах.
— Это же просто замечательно… — улыбнулся я, но был вопрос, который я всё никак не мог задать.
— Да знаю я, о чём ты хочешь спросить, — невесело усмехнувшись, прочитала она мои мысли. — При нашем знакомстве я рассказала о том, как перебила сестёр своего выводка. Угадала?
Я только и сделал, что согласно пожал плечами.
— Так водится у нашего вида, что у матери рождается не один или два ребёнка, а около десяти. Ну, плюс-минус.
— Это как же?.. — я растерянно повернулся к вампирше, показывая рукой очертания большого живота.
— А! Да нет. — рассмеялась она. — Мы не живородящие. Мать откладывает десяток яиц примерно такого размера.
Расстояние между её указательным и большим пальцем показало обычное куриное яйцо.
— Потом они увеличиваются во много раз, а вылупившиеся дети уже могут ходить и худо-бедно понимают всё, что происходит вокруг. Беда только в том, что родить мать может лишь раз в двести лет. Да и в яйце ребёнок находится около пяти. Отсюда и невозможность перенаселения.
— Так, стоп. — осенило меня. — Вы рожаете раз в двести лет. Так сколько вы живёте? Тебе-то сколько лет?
— Ну, по меркам людей, мы практически бессмертны, если нас не убьют. Около тысячи лет есть в запасе у каждого вампира, который следит за своим здоровьем. Дольше — вопрос личного могущества. Моему отцу четыре с половиной тысячи лет, маме семьсот пятьдесят. Мне всего сто восемьдесят четыре.
Я молчал, переваривая эту информацию и продолжая рулить к центру города по извилистым мостовым.
— Ну, так вот, о моём изгнании. Среди моего выводка родились десять девочек и один мальчик. Я была самой маленькой и слабой из всех. Из года в год меня притесняли и травили всей девичьей стаей, не смотря на строгие наставления родителей. И когда настала пора переходного возраста и полового созревания, к общей травле добавилась борьба за внимание единственного самца. Минуса кровосмешения наш род лишён, и это считается вполне нормальным. Я терпела все издевательства ровно до тех пор, пока к числу моих противников не примкнул Лорак Р’Гаану. Мой брат. В один прекрасный день мама зашла в нашу общую спальню и обнаружила Лорака, стоящего на коленях, посреди девяти разорванных тел сестёр. Чуть ранее, они хотели всем скопом раздеть меня и протащить по главным улицам города. Тогда я и поняла, что сильнее и быстрее всего своего выводка. И в ярости воспользовалась этим по полной.
Всё ещё не в силах сказать ни слова, я повернулся к ней.
— Родители не убили меня в тот же день только потому, что я была единственным ребёнком женского пола того выводка, что у них остался. Было решено изгнать меня из клана куда подальше без возможности вернуться. К моим услугам были все четыре стороны света, и я выбрала поступить на учёбу в Цитадель магов Арктоса. Где ещё удастся хапнуть столько приключений сразу, и чтобы потом за это тебе ничего не было?
— Неужели ни ты, ни твои родители не скучаете друг по другу?
— Ещё как скучаем, — улыбка наконец украсила её мрачное личико. — У всех родичей нашего вида есть особая ментальная связь. И, время от времени, то папа, то мама присылают мне весточки из далёкого дома. А я делюсь с ними своими делами и переживаниями. Но друг от друга они эти разговоры держат в тайне, да и я особо не распространяюсь.
Мы как раз остановились на главной площади возле приземистого здания местной полиции. Это было понятно по большой вывеске с изображением волка и соответствующей подписью.
Поднявшись из кресла, я первым делом
