же уснула. Только не предусмотрела принцесса одного – не предусмотрела того, что спать ей придется не без памяти, а с обильным сновидениями. И куда бы ни шло, если бы сновиденья эти были вымышленными и идущими из подсознания, как сновиденьям и положено. Ведь нет: во сне принцесса видела все то, что происходило в то же самое время в замке принцессы и возле него. И что же видела принцесса? А видела она то, как все обитатели замка, а особенно король и королева грустят без принцессы. Королева и фрейлины плакали, плакал ладе сам король. Все они знали, что принцесса спит и проспит еще как минимум лет сто, то есть когда она проснется, то в замке будут жить уже совсем другие люди. Все этим мысли вдруг так расстроили спящую принцессу, что она неожиданно для себя очень многое поняла. Тем более, что в тот самый момент ей приснились ее подруги, которые теперь не показались такими дурными, как казались прежде. Потом приснились дома, возле домов росли деревья, упирающиеся кронами в облака, а на ветках деревьев так чудесно пели птицы… И поняла принцесса сколько прекрасен мир, в котором она жила. И так захотелось ей в этот мир вернуться, что она взяла и проснулась. Как же все были рады! А пуще всего рада была сама принцесса, ведь она смогла полюбить свое время и ни о каком другом времени уже даже и не мечтала.
Четвертая неделя
Сказка понедельника
В бескрайнем океане, что простирается от берегов одного континента до берегов другого, жила себе спокойно Медуза. И ни чем эта Медуза от всех других медуз не отличалась; вернее – почти ни чем. Была у нашей Медузы одна уникальная особенность, крайне редко встречающая в мире медуз. Точнее сказать, особенность, вовсе не встречающаяся в мире медуз. Эта Медуза умела мечтать. И не просто мечтать о чем попало, у нашей Медузы мечта была очень даже конкретная и постоянная с самых давних пор. Мечтала эта Медуза научиться сочинять стихи. Просто однажды случилось так, что плавала Медуза недалеко от берега одного из континентов. И когда сгустились сумерки, то подплыла совсем близко к берегу. Медузе не было видно происходящего на пляже, но слышно было прекрасно: тогда и услышала Медуза эти завораживающие слова, которая и были похожи на обычную человеческую речь, какую и прежде Медузе слышать приходилось, и в то же время от обычно речи отличались каким-то очень необычным и мало похожим на простые слова звучанием. Слова эти будто лились водопадом со скалы, цепляясь друг за друга и не желая разлучаться. Долго слушала Медуза эти слова, раскачиваюсь на океанской волне в такт им и даже по мере своих сил пытаясь как-то подвывать в согласии с ритмом. Когда же речь перестала звучать, то Медуза какое-то время еще ждала – вдруг снова польются эти волшебные слова. Но слова больше не полились, и тогда Медуза отправилась подальше от берега – искать старого Кашалота, который знал все не только о том мире, что живет под водой, но и о мире, находящемся за пределами воды. Когда Медуза нашла Кашалота и рассказала о том, что услышала возле пляжа на берегу одного из континентов, то Кашалот задумался ненадолго, а потом пояснил, что эти слова с пляжа не что иное как стихи, то есть такие слова, которые выстраиваются в речь не толком по смыслу, но и по созвучию друг с другом. Вот почему казались эти слова Медузе так похожими на водопад, струи которого так не хотят расставаться! Тогда-то и родилась у Медузы мечта – научиться самой сочинять стихи. Долго Медуза носила эту мечту в себе, даже прославилась мечтою этой на весь океан. Иногда ее даже так и называли под водой – мечтательная Медуза. И возможно, ее мечта так бы и осталась мечтой, если бы однажды Морской Окунь, прознавший про желание Медузы научиться сочинять стихи, не признался ей в том, что когда-то в молодости ему доводилось стихи придумывать. Морской Окунь несколько преувеличивал свои достижения – доводилось творить стихи ему лишь однажды: когда он безнадежно влюбился. Но по прошествии лет казалось, что было это отнюдь не один раз. И вот стал Морской Окунь учить Медузу основам стихосложения – пытался обучать рифмовке, ритмике, созданию образов, но ничего путного из этого не выходило: стихи у Медузы не получались. Тогда Кашалот объяснил и Медузе, и Морскому Окуню, что стихи не делаются просто так, а создаются тогда, когда случается с поэтом какое-нибудь яркое впечатление, которое иначе как в стихах передать нельзя. Расстроилась Медуза – где же она возьмет такое впечатление? И расстроенная поплыла куда-то просто так, поплыла без всякого дела. И тут увидела Медуза коралл небывалой, невиданной красоты. Что это? От этой красоты Медуза сама не заметила, как стихи вдруг полились из нее сами и уже не желали останавливаться. Какие же это были прекрасные стихи! Никогда в океане прежде и никогда потом ничего подобного не звучало. Вот только никто, включая и саму Медузу, стихов этих не запомнил. Запомнили только то, как всем было хорошо, когда Медуза прочла эти стихи. И этого уже было достаточно для радости.
Сказка вторника
Жил на свете в не столь уж давние времена один юноша, который обладал весьма недюжинной силой. Да что там говорить – был он самым настоящим богатырем, каких и в прошлом отыщется мало, а уж в нынешние дни и вовсе не рождается. Запросто мог тот богатырь поднять лошадь, взвалить ее на плечи и целый день носить по селу из конца в конец. Мог он мельничный жернов подбрасывать чуть ли не на десять саженей вверх и ловить потом его одной рукой – хоть правой, а хоть и левой. Мог взять самого сильного и сердитого быка за хвост и таскать его так столько, сколько заблагорассудится. Много чего мог тот богатырь. И хотя был этот сильный юноша нрава доброго и характера безобидного, а все же, читая книг про богатырей прежнего времени, все думал о том, что тем богатырям со временем повезло, а вот ему – не очень. Во времена тех богатырей непременно были войны – большие или малые; и в тех войнах богатыри давних дней совершали свои подвиги. И действительно, какой богатырь без подвигов? Только так о них, о богатырях память в мире и остается. Если же не было подвигов на войне, то
