«Нам», — мысленно повторил Кожухов, и его сердце взволнованно затрепетало.
— Хорошо, — сказал Матвей Иванович. — Я согласен.
11
Через полчаса, когда Лобанов и Шаховской остались одни, между ними произошел следующий разговор.
— Как думаешь, не сдаст? — устало спросил Лобанов.
— Матвей-то? — Шаховской покачал головой: — Не думаю. Он тщеславен и амбициозен. К тому же большой авантюрист по натуре. Вариант стопроцентный.
— Тщеславен, говоришь? — Лобанов усмехнулся. — А как же принципы? Он ведь все-таки из диссидентов… К тому же, насколько я помню, он был очень романтичным и восторженным юношей.
— Диссидентство Матвея Кожухова — это театр одного актера, — объяснил Шаховской. — Все эти годы я внимательно следил за его карьерой. Поверь мне, Алексей: настоящий Мотя — большой прохвост Ради славы и власти он мать родную продаст.
— Власти, говоришь?
Шаховской кивнул:
— Ну да. В смысле — «властвовать над умами». Уверяю тебя, этот парень, когда видит свою физиономию в телевизоре, готов мурлыкать от удовольствия. И температура у него при этом градуса на два повышается.
Некоторое время Лобанов молча размышлял. Шаховской не мешал ему думать, он сидел неподвижно, изредка бросая на друга быстрые, внимательные взгляды. Наконец Лобанов спросил:
— С кем еще ты успел переговорить за эти дни?
— Практически со всеми, — ответил банкир. — Благодаря «Университетскому проспекту» у нас в руках большая сила.
— Отлично, — похвалил Лобанов. — Сейчас главная задача — консолидировать силы. И… — Тут Лобанов на секунду замялся. — Хорошо бы устроить что-то вроде круговой поруки.
— Если ты в буквальном смысле, то боюсь, что это невозможно. Но если ты имеешь в виду — связать всех общим делом, объединить их в пределах одной структуры и чтобы у каждого в этой структуре было свое место, то эта идея кажется мне вполне здравой.
— Именно это я и имел в виду, — кивнул Лобанов. — Ты ведь понимаешь, Лев Иосифович, насколько сложно будет осуществить эту идею? Двадцать лет назад мы были почти детьми, тогда затея объединиться в тайное общество казалась нам веселой авантюрой, этаким приключением в духе Тома Сойера. Но сейчас все мы выросли и играем в другие игры. Ставки здесь намного выше.
— Да, — согласился Шаховской. — Но потому-то и играть стало интересней.
Шаховской поднялся с кресла и подошел к окну. Какое-то время он смотрел в окно, выдерживая паузу и явственно, и не без удовольствия) ощущая у себя на затылке нетерпеливый взгляд Лобанова, затем обернулся и сказал громко, четко:
— Мы создадим «свой круг». Что-то вроде тайной организации будущих хозяев России. Это, конечно, не круговая порука, но что-то очень и очень похожее.
— Ты за это возьмешься? — быстро спросил Лобанов.
Шаховской вытянул вперед руку и посмотрел на свои аккуратные, тщательно отполированные ногти.
— Да, — сказал он, любуясь ногтями. — Мне будет интересно заняться этим.
Лобанов облегченно откинулся на спинку кресла, взглянул на Шаховского повеселевшими глазами и улыбнулся:
— Молодец! Честно говоря, у меня самого на это времени не хватит, а Приглашать кого-то со стороны я не хочу. Я рад, что ты со мной. Очень рад!
Шаховской опустил руку и перевел взгляд на премьера:
— Разве я мог ответить иначе после тридцати лет дружбы?
12
Ужинали, как всегда, в гостиной. Лобанов терпеть не мог кухню с ее запахами готовящейся еды, плитой, шкафчиками, посудой и разноцветными вазочками, которые жена обожала и коллекционировала. Ирина давно смирилась с этой особенностью мужа, считая ее странным видом клаустрофобии.
За ужином Ирина Лобанова внимательно посмотрела на осунувшееся лицо мужа и сказала:
— Ты выглядишь усталым. Проблемы на работе?
— Да так, — пожал плечами Лобанов. — Просто тяжелый выдался день.
— Как прошла встреча с Матвеем? Он согласился?
— Согласился. Так же, как и Кусков. Они боятся, дорогая, сильно боятся.
— Что ж, их можно понять. Панин силен. Но ты сильнее. — Ирина поднялась со стула, обошла стол и, встав за спиной у Лобанова, положила мужу руки на плечи и слегка помассировала его шею.
Лобанов блаженно откинул голову.
— Вот так. Так хорошо. — Он поймал руку жены, поднес ее к губам и нежно поцеловал. — Что бы я без тебя делал, ангел мой?
— Жил бы, — с улыбкой ответила Ирина. — Так же, как живешь сейчас.
Лобанов покачал головой:
— Нет, ангел мой. Без тебя я давно бы спекся. Черт, как же мне все-таки повезло с женой! Веришь ли, иногда приду домой вымотанный, злой, а увижу твою улыбку — и снова все в порядке, снова хочется жить.
— И бороться, — тихо сказала Ирина.
— И бороться, — эхом отозвался Лобанов. — Да, именно бороться. Иногда думаю — бросить бы все к черту и уехать жить за город. Разводить пчел, выращивать фрукты. Позабыть все эти сволочные склоки, проблемы, интриги… Но как увижу твое лицо… — Лобанов поднял голову и посмотрел на Ирину снизу вверх. — Родись ты на тысячу лет раньше где-нибудь на севере, ты бы могла стать предводительницей викингов!
Ирина рассмеялась, затем наклонилась и быстро поцеловала Лобанова в губы.
— Дуралей, — со смехом сказала она. — Тысячу лет назад меня бы с моим лицом сожгли на костре. Ты ведь мне сам тысячу раз говорил, что я ведьма.
— Ведьма, — согласился Лобанов. — Конечно, ведьма! Скоро тридцать лет, как мы вместе, а я до сих пор влюблен в тебя как мальчишка! Разве это не колдовство?
— Дуралей ты дуралей, — вновь улыбнулась Ирина. — Сейчас я принесу жаркое, и ты поймешь, что такое настоящее колдовство.
Ирина ушла на кухню. Лобанов откинулся на спинку кресла и принялся размышлять.
Итак, Кусков и Кожухов согласились. До выборов осталось почти полгода. «Бомба», которую Алексей Петрович заготовил для президента, должна рвануть перед самыми выборами. Оставшегося времени вполне достаточно, чтобы новый концерн набрал обороты и окреп. На первых порах концерн должен быть настроен по отношению к власти максимально лояльно, чтобы ни одна гнида из спецслужб не догадалась, для чего на самом деле создан концерн.
Лобанов встал с кресла и пошел к себе в кабинет. В кабинете он подошел к стенному сейфу и набрал нужный код. Железная дверца бесшумно распахнулась. Лобанов вынул из сейфа толстую кожаную папку, раскрыл ее и принялся перелистывать страницы, внимательно просматривая каждую.
— Дорогой, я принесла жаркое! — позвала из гостиной Ирина.
— Сейчас иду! — откликнулся Лобанов. Он закрыл папку и спрятал ее в сейф.
