в наше время вообще на вес золота.
Я встаю, поправляю пиджак, а тряпкой, которую стелил од задницу, смахиваю пыль с обуви. Виктория продолжает таращится перед собой, как будто я до сих пор сижу там и веду с ней задушевные беседы. Если так пойдет и дальше - она и вправду сломается раньше, чем перестанет быть бесполезной.
— Одевайся, - бросаю сверху вниз, носком подкидывая чьи-то валяющиеся под ногами кружевные трусы.
— Что? - Она моргает, трет пальцами глаза и отползает дальше по дивану. Добирается до края, не успевает поймать равновесие - и падает.
Ну не пиздец ли?
— Жду тебя в машине, мартышка. Десять минут на сборы.
— Я… никуда с тобой… не поеду, - икает она, на корточках отползая к дальней стене.
Жалкое зрелище.
— Десять минут, Виктория, и не испытывай мое терпение.
Нужно оттарабнить это тело к Абрамову, чтобы подержал его на капельницах пару-тройку дней. А я как раз успею слетать в Рим, и, надеюсь, вернуться оттуда снова счастливо женатым мужчиной.
Но на этот раз - уже с захлопнутой клеткой и крепким поводком.
Глава восемнадцатая: Меркурий
Глава восемнадцатая: Меркурий
Я снимаю с полки коробку с разноцветными макаронами и бросаю ее в наполовину полную тележку. Подумав, беру к ней в пару еще и «гнезда», или как там правильно называется эта закрученная в кольцо толстая лапша.
Со следующей полки беру пару банок кукурузы, дальше - малиновый и черничный джем без сахара. Яйца, пару пакетов овсяного молока, коробку с плавленым сыром «Янтарь» - Планетка как-то рассказывала, что самое вкусное воспоминание ее детства - когда она в одно лицо съела целую коробку. Лично я к нему вообще всегда ровно дышал, как и ко всем сырным продуктам в принципе, но мне хочется, чтобы она снова вспомнила те положительные эмоции, когда меня не будет рядом.
Уже через пару дней.
Заглядываю в свой длинный список всего, что собирался купить, отмечаю галочками то, что уже бросил в тележку. За что люблю гипермаркеты, так это за возможность купить все и сразу в одном магазине. Правда, это уже второй мой заход - сначала взял бытовую химию, теперь - продукты с расчетом на пару недель, чтобы Планетка могла спокойно сидеть дома и ни о чем не переживать.
Сидеть дома буквально, не выходя за порог.
Такой у нас план.
Рассчитываюсь на кассе, выезжаю на улицу и складываю все покупки на заднее сиденье - багажник забит под завязку, потому что кроме разных средств для стирки, бумажных полотенец и прочей объемной фигни, у меня там еще коробка с погружным блендером, набор разделочных досок и маленькие кухонные весы. Все это, конечно, можно было и не брать - после моего возвращения мы с Верой все равно уедем в самые короткие сроки (как только удастся продать квартиру) и на новом месте нам придется все начинать заново. Но сейчас, пока она будет здесь совсем одна, сидеть в четырех стенах несколько недель, не имея возможности даже выйти за порог, мне хочется, чтобы Планетка чувствовала себя максимально комфортно. Насколько это вообще возможно в таких обстоятельствах.
В телефоне от нее уже пара сообщений: присылает смешное селфи с двумя косичками и с книжкой в обнимку, и спрашивает, как я отношусь к ролевым играм. В моей голове сразу «расцветает» вереница образов разных «игр для взрослых», в которых я бы с удовольствием устроил ей экзамен с обязательной пересдачей. Учитывая то, что мы пока «притираемся» и не спешим, и две последние ночи я даже стоически сплю на диване, тело мгновенно реагирует на эти мысли самым естественным образом - вставшим членом.
Ерзаю на сиденье, пытаясь хоть как-то избавиться от неприятного ощущения трения о жесткую «молнию» на джинсах, и пишу Планетке, что она абсолютно бесчеловечна. В ответ она тут же отвечает цитатой нашего общего любимого книжного героя: «Справедливость - это не наш метод!»
В зеркале заднего вида у меня снова идиотская довольная улыба во всю рожу.
По дороге домой притормаживаю около маленького магазинчика бакалеи - открылся совсем недавно, в торговой полосе соседнего жилого центра. Судя по вывеске - тут можно разжиться разными сырами, которыми Планетка бредит, причем такое впечатление, что чем больше на нем странной лохматой плесени - тем лучше. Искренне не понимаю, как можно есть то, на чем уже существует своя экосистема, но одна ее довольная жующая улыбка стоит того, чтобы скупить полмагазина.
По крайней мере, сейчас я могу обеспечить ей хотя бы это.
Из бакалеи выхожу с двумя бумажными пакетами: в одном куча разных пармезанов, бри и каких-то дико вонючих французских «голов монаха», в другом - салями, бразиола и разное сыровяленое мясо. Ставлю пакеты на капот, чтобы открыть дверцу, но останавливаюсь, потому что мое внимание привлекает странное покашливание за спиной.
Подозрительно, блядь, знакомое покашливание.
— Максим? Это точно ты?
Я узнаю женский голос до того, как в памяти всплывает образ его хозяйки.
Блядь. Только этого мне не хватало. Откуда она вообще тут? Это другой конец города, живет она вообще на отшибе, работает - в сорока минутах езды отсюда. Мы в эти края никогда не заезжали. Вообще ни разу.
Вот же правда - везет как утопленнику.
— Вика, - поворачиваюсь и буквально выдавливаю из себя что-то типа вежливой улыбки.
В глаза сразу бросаются произошедшие с ней разительные перемены. С одной стороны, судя по шмоткам, прическе и сумке с логотипом известного бабского бренда - она удачно устроилась после нашего расставания. Все это стоит слишком дорого, чтобы предположить, что она вдруг очень резко пошла вверх по карьерной лестнице, но даже если бы стала «самой главной женщиной», то все равно не заработала бы за пару месяцев даже на пряжку от ботинок, которыми как раз очень неаккуратно топчет первую снежную грязь. С другой - она как будто постарела лет на… много, в общем. Вдруг стала той самой милфой, которая пытается молодиться и «стереть» с лица хотя бы лет пять, но в итоге делает только хуже.
— А ведь я примерно так и представляла нашу встречу, - говорит она, подвигаясь ко мне на пару шагов. - Точь-в-точь.
Она не упирается в меня носом, но крепкий запах духов уже неприятно щекочет ноздри. На моей памяти это единственная женщина, от которой всегда пахнет так, что через пару минут готов или отдать деньги за
