Книга Сломленная Джульетта - Лиса Рэйвен

— Нет. А сейчас отпусти меня, или я позволю Итану причинить тебе боль, и поверь мне, ты не хочешь этого. Он хорош в этом.

От меня не скрывается выражение, которое появляется на лице Итана.

Когда Ник отпускает мою руку, я иду к большой куче верхней одежды возле входной двери, чтобы взять свое пальто и копошусь там, пока не нахожу его. Затем я накидываю его и выхожу.

Когда я закрываю за собой дверь, холодок обдает мои щеки. Я выдыхаю и облако пара выходит из моего рта.

Мне лишь хочется очутиться в своей постели и забыть о сегодняшнем дне. Может завтра станет легче.

Я едва ли успеваю дойти до тротуара, когда слышу шаги позади себя.

— Кэсси, подожди.

Я продолжаю идти. Столько времени прошло, почему Итан выбрал именно сегодняшний вечер, чтобы нарушить наше негласное правило держаться друг от друга подальше?

— Эй! Остановись.

Он хватает меня за локоть, а я засовываю руки в карманы в тот момент, когда он обходит меня и становится передо мной.

— Здесь чертовски холодно, — говорит он. — Позволь мне отвезти тебя домой.

— Мне нормально.

— Ты дрожишь.

— Как и ты.

— Да, но я собираюсь сесть в свою хорошую, теплую машину, а ты отморозишь себе тут задницу. Давай! Я отвезу тебя домой за двадцать минут. Не будь такой упрямой.

— Ха! Это ты-то называешь меня упрямой?

— Ну, я хотел сказать «песец упрямой», но я пытаюсь начать меньше материться.

— Забавно. Почему ты все время вмешиваешься и пытаешься меня сегодня спасти? Ты мне не нужен.

Его рот подергивается.

— О, я прекрасно это вижу. За последний год, ты совершенно ясно дала это понять.

— Тогда почему ты вообще беспокоишься?

Он кутается в куртку и смотрит на землю.

— Я не знаю. Я просто подумал, что пришло время нам начать быть вежливыми друг с другом. Ты выглядела расстроенной сегодня, и более чем пьяной. Если ты останешься на улице, то можешь замерзнуть до смерти. Или того хуже, наткнуться на пьяного придурка, как Ник. Я все равно ухожу. Почему бы не позволить мне отвезти тебя домой?

Я могу придумать тысячу причин, но он прав. Я просто отмораживаю свою задницу. И все же, от мысли, что я проведу время с Итаном внутри меня пробегается трепет предвкушения. Я вдыхаю холодный воздух, чтобы погасить пламя.

— Ну да ладно. Отвези меня домой.

Он расплывается в искренней улыбке, которую я так давно не видела.

Огонь во мне нарастает.

Плохая идея. Очень плохая идея!

Его машина подобна герметичной камере, состоящей из сущности Итана. Я достаточно трезва, чтобы понимать, как сильно это действует на меня и достаточно пьяна, чтобы не обращать на это внимания. Я откидываю назад голову.

Вдыхаю.

Содрогаюсь.

Выдыхаю.

Сопротивляюсь желанию смотреть за тем, как он ведет машину.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

— Нормально.

— Ты выглядишь… горячо.

Я поворачиваюсь к нему.

Он моргает и отводит взгляд.

— С точки зрения температуры, не… — Он качает головой. — Неважно.

Он крепче сжимает руль. Я закрываю глаза, чтобы не смотреть на его руки. Или бедра. Или челюсть. Или губы.

Дурацкая текила. Ослабляет мою защиту. Возбуждает меня.

Мы едем в тишине. Это неуютно. И возбуждающе. Мы уже давно не были так близки друг к другу. Странным мазохистским образом, это приносит мне какое-то удовлетворение, проявляясь в чем-то, чего мне так сильно не хватало.

Когда мы подъезжаем к моему дому, у меня уже практически отпадает желание уйти. Между нами пылает энергия. Та, которую мы подавляем уже очень долго. Я провела так много времени тренируясь быть бесчувственной, что уже начала беспокоиться, что всегда буду только такой. Какое же это облегчение ощущать это страстное полыхание; словно ты боишься, что никогда больше не сможешь ходить, но неожиданно ощущаешь покалывание в пальцах.

Я уже собираюсь было неохотно выйти из машины, когда Холт выключает двигатель.

Я мельком смотрю на него. Он все еще держит руль и смотрит прямо. Он всегда выглядит сексуально, когда напряжен.

Он поворачивается в мою сторону, но не смотрит конкретно на меня.

— Значит ты встречалась с этим Ником?

— Вроде того.

— Я не знал.

— А с чего бы? Мы не разговариваем.

Он откидывается на спинку сиденья и смотрит на часы на приборной панели.

— Ты спала с ним?

Мне требуется мгновение, чтобы осознать, какой именно он только что задал вопрос, и когда я понимаю, мои руки сжимаются в кулак.

— Это не твое дело, с кем я сплю.

— Я знаю, но…

— Поэтому ты сегодня это устроил? Обломал парню перепихон?

Он поворачивается ко мне.

— Ты серьезно думаешь, что я так жалок? Я пытался защитить тебя, или тебе было приятно, когда он прижал твою руку к своим штанам, несмотря на твою просьбу остановиться?

Я тереблю пуговицу на своем пальто, прекрасно понимая, что он присматривал за мной. Я просто предпочитаю видеть в нем плохого парня. Так мне легче игнорировать, что бы сейчас ни происходило между нами.

Он вздыхает и хрустит костяшками пальцев.

— Забудь. Ты не должна мне ничего говорить. То, что ты делаешь – только твое дело. Это было глупо с моей стороны спрашивать.

Он не говорит «извини», но в его тоне так звучит извинение, что я уступаю и говорю ему правду.

— Я не спала с ним.

Он немного расслабляется, а выражения облегчения на его лице – практически смехотворно.

— Хорошо. Он смахивает на придурка. Лучше держать целибат, чем спать с кем-то недостойным.

— Я не говорила, что держу целибат.

Он моргает.

— Что?

Ты спросил, сплю ли я с ним. Я не сплю. Но и не держу целибат.

Он хмурит брови.

— Тогда что? Ты спишь с кем-то другим?

— Ну, с трудом можно сказать, что мы спим. — Наверно, мне не следовало бы мучить его подробностями, но мне очень хочется.

На несколько секунд в воздухе между нами зависает тишина.

— Кто это?

— Его зовут Баз. Он удовлетворяет меня пару раз в неделю. Иногда несколько раз в день.

Даже в тусклом свете уличного фонаря, я вижу, как он бледнеет. Он еще крепче сжимает руль.

— Он – студент?

— Нет.

— Как давно вы… встречаетесь?

— Около восьми месяцев.