лежит в центре кровати, плед натянут на ее плечи. Ее светлые светлые волосы волнами разметались по подушке, а губки надуты. Было маловероятно, что она дождется меня, но и я, и мой полутвердый член надеялись на это.
Я ставлю сумку с фотоаппаратом на стол в углу комнаты и снимаю обувь. Расстегнув рубашку, я замираю. Васильково-синие лучи луны освещают спинку стула, на котором лежит знакомая маска. Прошло много времени с тех пор, как я её видел в последний раз. Сходство этой маски с маской персонажа фильмов ужасов для нас с Вай имеет особое значение. Она стала символом наших темных желаний — зеленым светом для исследования того, что лежит за пределами сексуальных норм общества. Я оглядываюсь на Вай, прежде чем взять маску в руки и изучить ее искаженное белое лицо. Она символизирует полное согласие и полное доверие без лишних слов.
Вай хочет поиграть. Неважно, будет ли она кричать, требовать, чтобы я остановился, или скажет мне «нет», ее тело — мое, чтобы использовать его для воплощения наших самых заветных, самых темных фантазий. Только одно слово может остановить меня сегодня, и я молюсь, чтобы она не прошептала его.
Я закатываю рукава своей черной рубашки и натягиваю маску.
— Давай поиграем, маленькое порочное создание.
Вай лежит неподвижно, пока я возвращаюсь к кровати, бесшумно ступая по ковру. Я знаю, чего она хочет. Она хотела этого с той ночи, когда я пробрался в ее номер в отеле в Италии.
В ту ночь она призналась, что её заводит идея, что я мог оказаться ее преследователем, и стало понятно, что моя возлюбленная питает слабость ко всему запретному. Я разбудил её, проводя пальцами по её мягкой коже… это была граница, которую я никогда не должен был переходить, но снова не удержался. Ту ночь я решил не заходить слишком далеко без её явного согласия. Даже когда было понятно, что даже во сне она меня хотела.
Но с тех пор у нас было бесчисленное количество разговоров о том, что мы хотим попробовать, о фантазиях, которые хотим воплотить в жизнь… от относительно «ванильных» до тех, которые некоторые назвали бы «мрачными и извращенными».
Ради нее я готов воплотить в жизнь каждую из них.
И я знаю, что если она оставила эту маску… игра, блядь, началась.
Я стянул одеяло с ее руки, обнажая яркие татуировки, которые тянутся от плеча до запястья. Каждый рисунок, выведенный на ее коже, был актом бунта, отказом следовать установленным правилам. Я прикусываю губу, чтобы подавить смешок, намеревающийся вырваться из груди, когда замечаю, что она спит в чистой белой сорочке — такой простой и невинной, в отличие от нее самой
Но, черт возьми, как эта полупрозрачная хлопковая ткань меня заводит.
Когда одеяла сбились в кучу у ее ног, я провожу кончиками пальцев по ее лодыжке, вдоль голени и вверх по бедру. Тонкий материал задирается вверх, давая мне возможность увидеть ее гладкую киску.
— Черт, это красиво… именно за этим я и пришел, — шепчу я. — Я собираюсь погрузиться в тебя так глубоко.
Мои пальцы очерчивают круг вокруг ее пупка, а затем скользят по платью, задевая один из ее твердых сосков.
Она по-прежнему не шевелится, и я перемещаю руку к ее другой груди и дергаю за металлическую сережку, которая всегда будет казаться мне чертовски сексуальной. Особенно когда я вижу ее сквозь одежду, как сейчас, это возбуждает меня так, что я не могу найти объяснения.
Она хнычет и переворачивается на спину, закидывая руку за голову и зарываясь лицом в подушку, словно ей снится эротический сон.
Если бы она только знала, что я сейчас планирую исполнить все ее грязные фантазии.
Я снимаю рубашку, бросая ее на пол. Моя кожа горит от желания прижаться к ней. Я хочу, чтобы ее мягкая плоть терлась об меня, пока я прижимаю ее к себе. Блядь… ощущение того, как она извивается на мне, пытаясь вырваться. Мой член подрагивает, упираясь в молнию.
Она снова немного сдвигается, и ее бедра раздвигаются в неосознанном приглашении. Я перехожу к краю кровати и забираюсь на матрас. Мои прикосновения становятся смелее, я провожу ладонью по ее ноге, побуждая ее открыться мне еще немного. Когда я достигаю вершины ее бедер, я приподнимаю маску и прижимаюсь носом к ее киске, вдыхая ее аромат. От ее запаха, смешанного с лавандово-ванильным лосьоном, которым она мажется перед сном, у меня перехватывает дыхание. Не в силах остановиться, я провожу языком по ее щели.
— Эта пизда такая сладкая. — я снова облизываю ее. — И моя.
Она задыхается, и мне кажется, что она вот-вот проснется. Часть меня разочарована, потому что я не хотел, чтобы эта часть игры закончилась так быстро, но когда я поднимаю на нее взгляд, то вижу, что она все еще не проснулась.
На моих губах расплывается ухмылка, и я снова обращаю свое внимание на ее ноги. Она уже мокрая, ее клитор набух, ее киска розовая и такая чертовски манящая. Используя два пальца, я кладу их по обе стороны от ее щели и раздвигаю ее, непроизвольный стон вырывается из моего горла, когда я вижу, как сильно она намокла для меня.
— Черт возьми, детка. Я не могу больше ждать ни секунды, чтобы попробовать. Я опускаю лицо между ее ног и накрываю ее киску своим ртом. Я посасываю ее клитор, а затем просовываю в нее язык, готовый поглотить ее изнутри.
На этот раз, когда она задыхается, она шевелится сильнее, чем раньше, и я понимаю, что она просыпается. Я кладу ладонь на ее низ живота и сильно нажимаю, я знаю, что это движение доставляет ей огромное удовольствие, но сегодня оно служит и другой цели — удерживать ее.
Свободной рукой я опускаю маску обратно на лицо и просовываю в нее палец, прежде чем она успевает заметить отсутствие моего языка, нажимаю на ее точку G и стимулирую ее клитор большим пальцем.
— Нет, нет, Вай. Не двигайся, — говорю я, мои слова приглушаются маской.
— Какого черта? — вздыхает она, хриплым от сна голосом. Она пытается зажать бедрами мою голову, и я посмеиваюсь над ее слабой попыткой. Мне хватает одной свободной руки, чтобы прижать одно бедро к матрасу. Она шипит от растяжения и приподнимает бедра, чтобы мне было еще легче попасть в то самое местечко, которое доставляет ей больше всего удовольствия.
— Посмотри на себя… ты вся мокрая. Ты маленькая грязная шлюшка, Вай. Любой может зайти в
