когда я облажаюсь, а сама не замечаешь, сколько я для тебя делаю.
— Я всё замечаю…
— Нет. Ты живешь с мыслями, что я напортачу. Хватит.
— Это не правда.
— Серьёзно? Ты увидела помаду на моей рубашке и сразу подумала, что я тебе изменяю. Первая твоя мысль, бл*ть!
— А что мне оставалось думать?
— Да всё, что угодно! Я тебе хоть раз повод давал? — теперь Макс начал по-настоящему злиться, даже протрезвел.
Я молчу, мне нечего сказать.
— Давал? Отвечай мне!
— Нет, — говорю тихо.
— Тогда почему? Неужели я не заслужил хоть немного, сука, веры в меня?
— Я… — начинаю говорить, но слова не идут.
— Понял, — кивает Максим и садит меня на кровать. — Я буду спать в зале, — с этими словами он уходит.
А я просто открываю и закрываю рот, словно та самая рыба, в честь которой он прозвал меня бабочка.
Что только что произошло?
Я чувствую стыд. И дикую усталость. Прикрываю глаза и просто матерю себя последними словами. Какая я всё же дура. Боже, Макс во всем прав. Я сразу подумала о самом ужасном. А ведь он не давал повода ни разу. Он каждую свободную минуту со мной. Он тибидохает меня так, что у него бы сил просто на другую бабу не осталось бы. Неужели я всё испортила? Я настолько не уверена в себе, что сразу думаю о худшем. Кажется, я рано отказалась от услуг психиатра. Со мной явно не всё в порядке.
Не знаю, сколько я провела времени, пялясь в одну точку. Я думала, что делать с собой и своими реакциями. Я верю Максу. В следующий раз просто нужно с ним поговорить, а не делать поспешных выводов…
Было уже поздно, но мне нужно было с кем-то поговорить о том, что случилось. Не долго думая, я открыла наш чат «Четыре вс(з)адницы алкокалипсиса» и написала там.
Я: SOS! Завтра собираемся у Телепузика.
Ната: Это я Телепузик? Сучки! Как вы смеете? Я глубоко беременная женщина, а вы издеваетесь
Саша: Мы любя, дорогая))
Настя: Я притащу вино! И надо будет заказать суши.
Саша: А что случилось, Ниночка? Что за срочность?
Настя: Кстати, да.
Ната: ???
Я: Просто я такая дура, девочки((Но ничего такого серьёзного, не берите в голову, завтра всё расскажу. Точнее, сегодня. А теперь быстро спать! Особенно Телепузик, а то Аллке сейчас напишу))
Всё правильно. Завтра подруги меня рассудят. Я подняла ненавистную рубашку с пола и пошла ставить стирку.
Макс лежал на диване в абсолютно неудобной позе. Моё сердце начало сходить с ума, как и всякий раз, стоит оказаться рядом с ним.
Максим — не Сергей.
В миллиардный раз напомнила я себе.
Я подошла к дивану и свернулась клубочком рядом с Максом. Как бы мы не поругались, но спать будем вместе.
37
Утром встала пораньше и приготовила для Макса завтрак. Мне было стыдно за свою вчерашнюю истерику. Я понимала, что он реально прав. Я из-за своих комплексов и неуверенности в себе подозреваю его во всех грехах.
И я злюсь на себя! Веду себя, как дура, словно я имею право на Зорина. Нет, не имею! Всё фикция. Он ни разу даже не намекнул, что хочет реально попробовать. А я веду себя так, как будто мы пара. Я резко остановилась с чашкой кофе в руке. А что, если он действительно не хочет ничего? Просто пройдёт время, и мы разойдёмся… Мне стало дурно от этого.
Максим зашёл на кухню и в удивлении приподнял брови. Да, я наготовила кучу блюд, хотела порадовать его.
— Доброе утро, — сказала я нервно.
— Доброе, бабочка, — мужчина сел за стол.
На нем были одни домашние штаны. Он всегда сначала завтракает, а потом одевается.
— Пятнадцатого июля, — проговорил авокадик и принялся за еду.
— Что?
— Мой день рождения, не сегодня.
— Я знаю, когда у тебя день рождения, — фыркнула я.
— Тогда в честь чего расстаралась? Обычно тебя хватает только швырнуть в меня капсулой кофе.
— Не правда! Я всегда готовлю тебе завтрак.
— Но не такой.
— Не нравится — не ешь, — огрызнулась я.
Макс демонстративно вгрызся в брускетту.
— Нравится. Очень.
— Вот и жуй молча, — проворчала я.
— А в честь чего всё это?
Вот же пристал, как тополиный пух, такой же противный!
— Я была не права вчера. Это мой способ сказать “прости”.
— И для этого ты встала на два часа раньше? Я тебя прощаю, — великодушно сказал. — Но в следующий раз минета будет достаточно. Быстро и не нужно вставать так рано.
Я лишь глаза закатила.
— Ну, я думала, что это будет часть два, но ты уже меня простил, так что…
— Чёрт, забираю свои слова обратно!
— Но-но, всё под протоколом.
Макс быстро расправился с завтраком, а я стояла, прислонившись к стенке бедром, и пила кофе. В голове столько мыслей было. Мне реально нужно меньше заморачиваться и наслаждаться жизнью. Неужели поступок Сапрыкина теперь будет постоянно преследовать меня. Я вообще не хочу, чтобы этот козёл хоть как-то влиял на мою жизнь.
— Сюда иди, — Макс похлопал себя по ноге.
Я поставила чашку на стол и послушно забралась к нему на колени. Авокадик потянул меня за хвост, открывая доступ к шее, и припал к ней губами. Облизал и прикусил место, где бешено бьётся пульс.
— Почему ты такая охрененная, Нина? Я не могу насытиться тобой, — хрипло проговорил.
У меня от его голоса мурашки разбежались по всему телу. Я закрыла глаза и зарылась пальцами в его волосы.
— Может, тебе нужно провериться?
— Мне нужно тебя трахнуть, — прорычал он.
Одним движением распахнул на мне халат, и его рука тут же накрыла моё лоно. Из горла вырвался стон.
— Так, так, так, — нагло трогает складки, размазывая по ним влагу. — И как давно ты такая мокрая, а? Ждала меня, да? Хотела, чтобы я нагнул тебя над столом и засадил по самые яйца?
Его пошлые слова едва не довели меня до грани. Я начала дергать бёдрами, беззастенчиво тереться о его член.
— Максим, пожалуйста, — простонала я.
— Что, бабочка, скажи мне, чего хочешь? — прикусил мочку уха.
— Тебя. В себе. Сейчас.
Он поставил меня на ноги и сбросил халат. Смачно шлёпнул по заднице, от чего я взвизгнула.
Он разложил меня на столешнице грудью, отодвинул край трусиков и заполнил одним толчком. Мне пришлось встать на носочки из-за интенсивности шлепков. Я даже не пыталась принять участие в этом процессе, просто позволяла Максу трахать себя. Я знала, что ему так
