сама видела ножницы, – я передернулась. – Или их ручку. Но думаю, я могла ошибаться. Может, это были щипчики для когтей собаки или что-то такое с похожей ручкой.
– Мелоди закололи ножницами, но не Поли. В него всадили нож, очень большой, кстати, – теперь передернуло ее.
Нож? Я не видела нигде ножа.
– Ты уверена?
Она кивнула:
– Да, пару часов назад я слышала, как офицер Грин и офицер Джексон шепчутся об этом в коридоре. Я подумала, что сержант Векслер рассказал тебе.
Нет… Он точно ничего такого не говорил мне. Меня сжали за руку, и я вздрогнула от неожиданности. Затем ладонь сжали во второй раз, и я поняла, что произошло. Я посмотрела на свою ладонь как раз в тот момент, когда почувствовала сжатие в третий раз.
– Афина! Поли сжимает мне руку.
Она в спешке поднялась, собаки разбежались в стороны. Афина подошла к Поли с другой стороны.
– Он тоже сделал мне утром. Думаю, он знает, что мы здесь.
В качестве ответа он снова сжал руку.
У нас с Афиной выступили слезы на глазах.
– Да. Думаю, он понимает.
Уйдя из больницы, я направилась сразу же к дому Поли. Хоть во мне и появилась надежда, что он скоро очнется, пока что никто не мог сказать, сколько еще будет нужно лежать в больнице. Афина спросила у меня, как дела с Флотсамом и Джетсамом, и после своего ответа я поняла, что могу сделать так, чтобы им было комфортнее у меня дома. Мне стало стыдно, что я не додумалась до этого раньше. Меньшее, что я могла сделать, это взять их лежанки и парочку любимых игрушек, перенести к себе домой частичку их дома.
Несмотря на то, что вот уже несколько месяцев Поли был моим другом, я осознала, что никогда не была у него дома. Когда мы общались все вместе, в одной компании с Кэти, Лео и мной, мы всегда ходили либо в кафе, либо в кино.
Прогулка по его крошечному домику показала, что, хотя у него могли быть секреты, одним из которых мог быть роман с загадочной блондинкой, у меня сложилось отличное представление о том, кем был Поли Мерц. Поначалу декор ничуть не удивил меня. В доме был беспорядок и куча хлама, там не было грязно, но примерно так могла бы выглядеть спальня подростка. Если бы еще этот подросток знал, как работать с пылесосом или вытирать пыль. Повсюду валялись игрушки. Я уже и забыла, что Поли говорил, что хотел бы открыть магазин игрушек, когда только переехал в Эстес-Парк. Я, конечно, знала, что он любит животных, особенно двух своих корги, но теперь мне стало ясно, что этот человек одержим еще и игрушками. Шкафы в гостиной представляли из себя не что иное, как витрины героев «Звездных войн» и фигурок супергероев. На стенах были развешаны плакаты этих же фильмов.
Как только мы вошли в его дом, Ватсон прижал нос к земле, переживая период чувствования множества новых запахов.
Все предметы мебели представляли из себя разные стили. Хотя на самом деле слово «стиль» вообще нельзя было применить к дому Поли. Если бы я не знала, что это дом Поли, я бы подумала, что он набрал себе всего на барахолке за маленькие деньги. Все предметы абсолютно не смотрелись друг с другом, и большая часть была практически непригодна для пользования. Это меня немного удивило. Конечно, я не думала, что он мог разбогатеть на зоомагазине в туристическом городке, но я была уверена, что у него дела идут получше. Хотя… Я не занималась коллекционированием игрушек. Я же понятия не имею, сколько они стоят.
Как оказалось, он совсем не жалел средств на то, чтобы баловать Флотсама и Джетсама, но это и так было ожидаемо. Игрушки для собак валялись на полу. Я взяла четыре игрушки, которые первые попались мне под руку, и положила у двери.
Я нашла две подстилки и Ватсона в спальне Поли. Даже здесь мебель не сочеталась друг с другом, но игрушки здесь были более причудливые, как и плакаты на стенах. Все было производства «Дисней», в основном из «Русалочки». Я заулыбалась. Прикроватный светильник, который я каким-то образом умудрилась не заметить сразу же, как вошла, возможно, был единственным предметом, за который он заплатил больше двадцати долларов. Светильник представлял собой Урсулу, морскую ведьму, и все ее восемь щупалец оканчивались лампочкой.
Все это было очень странным и даже чудаковатым, что послужило тому, что он лишь сильнее покорил мое сердце.
Ватсон наполовину залез под кровать, оттопырив вверх свою попку и радостно покручивая своим маленьким хвостиком.
– Даже не смей что-нибудь тут проглотить.
Он не ответил, что было хорошо, так как я наверняка знала, что он бы оскорбился, услышав такое предложение.
Я сложила две плюшевые подстилки, и вдруг заметила, что в оформленном в рамку постере мультфильма «Леди и бродяга» с двух сторон были всунуты две фотографии. С болью в сердце я положила кровати Флот-сама и Джетсама на постель Поли и подошла поближе. На одной фотографии были Поли и Афина, они сидели, кажется, на крыльце ее дома. А на другой фотографии были он, Лео, Кэти и я, мы сидели в «Хабанеро», мы ходили туда, когда хотели поесть мексиканских блюд.
Как мило. Невероятно мило.
И снова у меня на глаза навернулись слезы. Я так обрадовалась, что мы наконец дали ему шанс. Жаль только, что мы так долго избегали его. Рассматривая фотографии, я поняла, чего не хватало. Эти фотографии были единственными из его собственной жизни. Все остальное было из фильмов и мультиков.
Я оставила радостно пыхтящего Ватсона с тем, что он там нашел под кроватью, и еще раз прошлась по дому, просто чтобы убедиться, что я ничего из этого не выдумала.
Не выдумала. В доме нигде больше не было фотографий. Также, если только мебель не перешла к нему по наследству от семьи, там не было каких-то вещей, похожих на семейные реликвии. Ничего. И это было не только грустно, но и странно.
Внутри меня шли дебаты, заглянуть ли к нему в шкаф. Конечно, эти дебаты длились всего десять секунд, но все-таки я стояла в нерешительности. Спустя примерно пятнадцать минут я убедилась, что в доме не было ничего, что могло бы дать представление о личности Поли или его прошлом, кроме игрушек и фильмов. Но возможно, у него было ужасное детство. Может, он не хотел беречь воспоминания. Ну… то есть он хотел беречь воспоминания. У
