Но Влад продолжает смотреть на меня, как будто ждет ответа.
Тогда мне удается пропищать:
– Что, прости?
Возможно, я побледнела. Потому что мужчина сдержанно и неторопливо повторяет:
– Я предлагаю тебе жить вместе.
Вроде и слов немного, вроде Влад не на японском говорит. Но все равно...
– С чего вдруг? Ты же мне говорил, что я не соответствую твоим высоким стандартам.
Он снова присаживается передо мной на корточки, берет мои ладони в свои руки и также сдержанно произносит, заглядывая мне в глаза:
– Прости меня. Я тебя зря обидел.
Вот честно, я думала о том, что надо выдернуть свои ладошки из его хватки, но меня охватило неожиданно ощущение тепла и безопасности.
Надо, конечно, встать и отойти от него. Чего сижу? Но дело в том, что я нахожусь на стуле в углу кухни. И выбраться смогу только,если он меня выпустит. Да и не уверена, что ноги меня удержат после произошедшего.
Я хочу что-нибудь ответить. Открываю рот. И сразу же его закрываю.
Не понимаю, что происходит.
Мы сидим так довольно долго. Влад уже перехватил мои ладони одной своей, а второй ведет мне по щеке и зарывается в волосы на затылке. У меня почему-то прикрыты глаза и тянусь за его рукой, словно кошка, ожидая, что ее погладят. И ругаться, и доказывать что-то уже нет никаких сил. И не знаю, как так получается, но я чувствую на своих губах его теплое дыхание. И понимаю, что он меня сейчас поцелует.
И хочу, чтобы поцеловал...
Дура бесхарактерная...
Со стороны входа в кухню раздается покашливание и следом же ехидное:
– Помешал?
Матвей.
Сын внимательно оглядывает представшую его взору картину и вопросительно поднимает бровь:
– Что он тут делает? – спрашивает у меня.
Но отвечает ему Влад.
Да так, что мне хочется провалиться сразу через все десять этажей.
– За матерью твоей приехал.
На лице Матвея отражается то же непонимание, что властвует надо мной.
– В каком смысле?
– Съехаться ей предлагаю.
– Что?! – Матвей даже морщиться, – Вы шутите?
Но Холодова трудно сбить с того пути, по которому он собрался идти.
– Нет, я не шучу. Матвей, дай нам договорить!
Сын смотрит на меня.
– Я в соседней комнате. Если что, зови, – обращается ко мне и выходит с кухни.
Я пытаюсь понять, что стоит за этим странным предложением и смотрю на мужчину слишком пристально.
Он, видя, что я не могу никак осознать, с чем связано его поведение, решает не мучить меня:
– Ты мне понравилась, как только я тебя увидел. Но ты все время выставляла колючки. После домика ждал, что ты позвонишь. Хотел, чтобы ты была со мной. Ты и позвонила. Чтобы рассказать о беременности. Я же немного иначе все представлял. К тому же не испытываю восторга от маленьких детей. Нанянчился в свое время. За три недели подостыл. И не вижу причины, по которой мы не можем попробовать.
Он стоит возле окна. Мне, конечно, ясно, чего он хотел.
– Так беременность не рассосалась. И, может, причины пробовать – нет? – напоминаю ему, что всё есть, также как и было.
Я чересчур расслабилась. И кухня маленькая. Поэтому, когда меня обнимают сильные руки, а мужской рот накрывает мои губы, я теряюсь. Слабеют колени, перестает соображать голова, руки обвивают его за шею, язык переплетается с его.
Я перестаю существовать как самостоятельная личность. Это помешательство. Лечиться надо.
Не знаю, сколько времени он меня целует, но у меня нет силы его остановить.
Останавливается он сам.
– А так? – шепчет мне на ухо, – Тоже нет причин, чтобы попробовать?
Савва Белов
Я дошел до своей машины, сплевывая кровь изо рта. Откуда этот защитник взялся? Кто он? Его лицо казалось знакомым.
Сквозь волны ярости я вспомнил, где я его видел. В фитнес-центре, где работает эта сука. Я его видел, когда приезжал в прошлый раз. Картина событий стала четче. Значит, она с ним... Вряд ли, этот хлыщ бросился бы заступаться за левую бабу.
Как это получилось? Как это вообще могло случиться со мной? Леська, моя правильная до зубовного скрежета жена, беременна от другого! Это не укладывалось в голове. Всегда, сколько с ней жил, был уверен – на других мужиков даже не посмотрит. Ей ведь надо слезы лить, что от нее муж ушел.
А она...Беременна...
Дышать было тяжело. Глянул на себя в автомобильное зеркало. Лицо все залито кровью. Этот урод сломал мне нос. Шустрый. И подготовленный. Да и я не ожидал, что кто-то вмешается.
Залез в салон машины, полез в бардачок, достал влажные салфетки, кое-как вытер лицо. В бардачке увидел бутылку водки. Только надо отъехать отсюда. Вдруг полицию вызовут. Так-то Олеська права, она мне никто.
Далеко не поехал. В соседний двор. Мне надо подумать, как наказать эту дрянь гулящую.
Припарковался. Достал бутылку, открыл и сделал глоток. Потом отпил прямо из горла. Стакан, наверное. Мысли стали четче.
Это все Олеська виновата. Кой черт ее дернул ответить на звонок по моему телефону? Вот и ответила. Звонила любовница. Вика-Викулька. Девочка-зажигалочка. Ладненькая брюнеточка, студентка. Как меня от нее повело! Но это как раз объяснимо. Мне сорок один, девчонке чуть больше двадцати. Жене – тридцать пять. Как она могла конкурировать с двадцатилетней? Правильно, никак. Какая тут конкуренция. Природа всегда возьмет свое.
Меня вело. И как оказалось, зря. Я потерял осторожность. Цветы, подарки, курорты – все чего хотела моя девочка. Тогда думал сорвал джекпот. Был уверен, что она от меня без ума.
Гулял ли я до этого? Гулял. Но мне удавалось не попадаться. А тогда настолько потерял голову, что когда жена узнала, развелся без сожалений. Думал, если что не сложится, с Викой, с Олесей без труда помирюсь. Кому нужна разведенка? Да еще и со взрослым сыном? Тем более Матвей не подарок.
Все, что смог, при разводе оставил себе. И нет мне не было стыдно. Это я зарабатывал, а она дома сидела. Кто ей мешал работать? Ты сначала заработай, а потом требуй свою долю. А то привыкли, что мужик – это дойная корова. Сын – взрослый парень, вполне самостоятельный. Он думал, что я не знаю, что он боями промышляет? Знаю, причем бабки поднимает нормальные. И я ему еще алименты должен платить?
Жили мы, правда, хорошо. Образцовая семья. Но мне всегда приходилось сдерживаться с ними. И с женой, и с сыном. Казаться лучше, чем есть. Однако, я всегда имел возможность скинуть напряжение. Так, как хотел. А потом возврашаться в уютный дом с вкусной едой. К ухоженной умнице-жене и призеру бесконечных олимпиад Матвею. И мне это нравилось. Еще как. Нравились завистливые взгляды друзей и недругов, их восхищение. Семью я ничем не обделял. У них было все. Чем гордится, если на жене платье из прошлой коллекции, а у сына телефон купленный 5 лет назад?! А так, когда супруга одета как конфетка и у ребенка все самое лучшее. .. Я собой гордился. Я еще в начале наших отношений понял, если не тормошить супругу против шерсти, то будешь жить как в сказке. Поэтому она и не слышала от меня ни разу грубого слова, не говоря уже о рукоприкладстве. Напрасно, видимо. Бить надо было.
