Свободы, которой он меня лишает.
Возможности сделать глубокий вдох нет.
Шанса на передышку, чтобы собраться с мыслями, – тоже. Валиев сжимает меня в крепкие, теплые объятия, продолжая поглощать все мое существо своей бешеной энергетикой.
Пальцы слабеют. Если еще секунды назад я пыталась цепляться за него, то теперь обессиленно опускаю руки, отдаваясь в его полную власть.
Марк как чужеродный захватчик. Проникает в мой разум с каждым новым прикосновением губ.
Кожа покрывается испариной. Невыносимый жар удушает и лишает остатков рассудка.
Нужно что-то делать… Нужно уходить. Все это неправильно. Все это лишь игра. Правила, контракт, что угодно, но только не чувства. Мы так не договаривались. Нет.
Закрываю глаза и, зафиксировав ладони на мужских плечах, стараюсь оттолкнуть Марка как можно дальше. Получается плохо. Я полностью провалила эту миссию, потому как по-прежнему нахожусь в плену его рук и глаз.
Наши губы больше не соприкасаются. Мы переходим на какой-то новый уровень. Проникновенный взгляд затмевает рассудок. Я ничего не смыслю, а мое жалкое сердце только подливает масла в огонь, потому как вот-вот выпрыгнет, разворотив грудную клетку. Покрошит ее в порошок своей сумасшедшей реакцией на такую нелепую, но в то же время желанную близость.
– Мне нужно идти… – улавливаю момент, чтобы взглянуть в окно. Под козырьком общаги уже собрался небольшой кружок зевак. Понятия не имею, кто там, но они без стеснения пялятся в нашу сторону.
– Давай поговорим.
Марк настроен решительно, я же хочу спрятаться под одеяло и не высовываться оттуда до утра.
Звенящие нотки в его голосе нервируют. Да вся эта ситуация выводит меня из себя и лишает равновесия. Где он, тот самый баланс, к которому я всегда так стремилась?
Идеальность. Равенство ума и сердца, когда ни то, ни другое не имеет даже помысла перетянуть ситуацию на свою сторону. Где же оно?
– Это не входило в наши договоренности. Ни разговоры, ни вот это, – скольжу взглядом по его губам и торопливо склоняю голову вниз, рассматрива свои пальцы, которые он тут же переплетает со своими.
– Ты же все видишь, чувствуешь… понимаешь.
– Это просто слова, – нахожусь с ответом, вновь бросая взгляд на улицу.
Суетливые группки студентов подтягиваются к общаге после пар и явно считают своим долгом заглянуть в лобовое стекло. Ну вот зачем он вообще подъехал так близко?
Марк прищуривается, ведет ладонью по моим торчащим из-под шапки волосам и, откинувшись на спинку кресла, опускает стекло буквально на пару сантиметров. В салон мгновенно попадает шум улицы, а беглый поток воздуха закрадывается под расстегнутое пальто. Легкий озноб облепляет тело узкой перчаткой. Я замираю, прислушиваясь к своим ощущениям.
Минувшая близость придала щекам пунцовый оттенок, а губам – истерзанный и немного припухший вид. Она осталась и в глазах. Стоит только откинуть козырек, чтобы взглянуть на себя в зеркало, как на лбу мгновенно вырисовывается кричащая надпись: «Тебе понравилось, не отрицай!»
– Чего ты от меня хочешь?
Обессиленно прилипаю щекой к подголовнику, чуть подтянувшись выше и закинув колено на сиденье.
– Я вчера озвучил. Но могу повторить.
– Не стоит, – мотаю головой, не в силах еще раз это услышать. – Я просто не понимаю, зачем тебе это?
– Глупый вопрос.
– И тем не менее ты от него уходишь, – прикрываю глаза на вдохе, чтобы набраться смелости, прежде чем наши взгляды снова встретятся.
– То есть вероятности, что ты просто мне нравишься, ты даже не допускаешь?
Марк лениво тянется к рулю и, уместив на него руку, поворачивает голову. Как я и предполагала, смотрит он в глаза. Уверенно, даже нагло. Мне кажется, что я слышу в его словах насмешку.
– Не в нашей ситуации. До этого ты меня даже не замечал.
– Видимо, поэтому срисовал тебя, когда рассказывал Русу про невесту, – на его губах снова проскальзывает ухмылка.
Зато вот я окончательно теряюсь. Что он сейчас имел в виду?
– Что?
– Сам в шоке.
Марк пожимает плечами, а вот я теперь хочу докопаться до сути брошенной им фразы.
– Что значит, срисовал, когда рассказывал Русу?
– Все. Внешность, имя, повадки твои, Лейкина, вредность. В первую очередь вредность и несносность. Еще задолго до того, как он прилетел в Питер.
– То есть ты…
Сухость во рту становится просто невыносимой. Я даже ясно мысли излагать не могу. Жутко хочется пить. А после всего услышанного это должна быть явно не вода. Точно не она.
– Без тебя тебя женили, Ева. Именно так.
Марк шумно выдыхает и запускает двигатель. Я же мгновенно напрягаюсь. Ехать с ним сегодня куда-то еще будет просто выше моих сил. Именно поэтому стоит мотору заурчать, как я сразу же хватаюсь за ручку двери, а вот Валиев крепко удерживает меня за локоть.
– Пять минут еще посиди, иначе точно сосчитаешь носом ступеньки от своего перевозбуждения.
– Шутник.
Облизываю сухие губы и с явным интересом поглядываю на Марка. Он сидит, как и сидел. Ровно. Смотрит в лобовое стекло. Голова откинута на подголовник, шейные мышцы расслаблены, и только рука все еще удерживает меня под локоть.
– Можешь отпустить, я не сбегу.
Он кивает и разжимает пальцы.
– Даже если ты говоришь правду…
– Зачем мне врать?
– Не знаю, но выглядит это, мягко говоря… странно.
– Сама знаешь, что познакомились ближе мы с тобой давно и при совершенно других обстоятельствах. Видимо, мозг мой не сообразил, а вот подсознание явно что-то чувствовало.
– Допустим. За три года мы с тобой ни разу больше не общались.
– За три года я пару раз в месяц приходил на пары. Других мест, чтобы пересечься, не было. Ты вроде как затворница.
– И правда…
Прикусив нижнюю губу, прослеживаю взглядом идущего по дорожке Макса и внутренне сжимаюсь. Ладошки сразу же становятся влажными.
– Какие люди, – улыбается Марк.
– Не выходи из машины, я не хочу скандала. Мы расстались, но все же, – уточняю, сама не знаю для чего, и только сейчас концентрируюсь взглядом на припухшей губе Марка. Перед глазами сразу промелькивают картинки этой дурацкой потасовки у театра.
Марк улыбается шире, и я же сразу добавляю:
– Ты тут ни при чем.
– Разумеется.
Валиев преспокойно реагирует на мою реплику, продолжая наблюдать за идущим Одинцовым. Уверена, он нас уже заметил, но даже вида не подал. Идет и смотрит прямо перед собой. Здоровается с кем-то из парней, взбежав по ступенькам на крыльцо общежития.
Я наблюдаю за разыгрывающимся спектаклем со стороны.
Секунда, и Макс все же поворачивается. Точнее, не может не повернуться, потому что Волошин, тот, с которым он стоит под козырьком, не стесняясь тычет пальцем на машину Валиева.
Еще
