одном лишь фартуке!» — откровенно дразнила его Анна, вряд ли представляя, какой выброс гормонов спровоцирует эта невинная шалость. Чтобы привести себя в порядок, Лео пришлось отложить душ на более позднее время и отжаться столько раз, что потом у него болели грудные мышцы и дрожала рука, когда он подносил ко рту чашку с кофе.
В эту ночь ему снова снилась Анна. Она куда-то спешила. На ней был сарафан на тонких бретелях, с открытой спиной. Лео обнял Анну сзади, поцеловал чуть выше лопаток, отпустил. И проснулся.
Ощущение тепла ее кожи оставалось на его губах до самого аэропорта.
Примечание 2
Тарас не сомневался, что уговорить Анну вернуться будет делом непростым. Но насколько все плохо он понял лишь тогда, когда жена открыла ему дверь.
Увидев Тараса, Анна застыла. Приподнятые уголки ее губ опустились. Ему пришлось войти без приглашения, втаскивая за собой огромного, в ее рост, плюшевого медведя.
Совсем не так он ожидал встретить этот праздничный день.
— Не меня ждала? — Тарас бросил медведя на диван, следом полетел букет. Пятнадцать алых роз — по цветку за каждый год их знакомства. — А кого? Того журналиста? — он прошелся по гостиной, ожидая найти улики, подтверждающие — да, у нее кто-то есть. Но что найдешь в таком бардаке? — В пижаме ему дверь открыла? Отношения уже настолько теплые. А всего-то месяц прошел.
Анна упала на диван рядом с медведем. Он чуть подпрыгнул, завалился на бок. Анна смотрела на игрушку так внимательно, будто это медведь, а не Тарас, был ее собеседником.
Гнев и ревность крепли, прожигали грудную клетку. Но Тарас уже давно научился справляться с этой своей особенностью. Он сделал глубокий вдох, затем медленный выдох. Нацепил улыбку.
— Прости! — Женщины любят, когда перед ними извиняются. — С праздником, любимая! — с воодушевлением произнес Тарас. Анна дернулась, как от удара током. Но и это он проглотил. — Давай, приводи себя в порядок и начнем праздновать. Как здорово, что сегодня воскресенье и мы можем отметить наш праздник всей семьей! Как ты любишь. Ну, чего сидишь? Давай-давай... — Тарас потянул Анну за локоть. Она попыталась выдернуть руку, но Тарас только крепче ухватил жену и поднял ее на ноги.
— Папа?
Сын стоял в арке, у входа в гостиную. Дочь выбежала следом. Оба в пижамах, босиком — все в маму.
— Ну, конечно, папа! Кто ж еще? — Тарас присел, раскрыл руки. — Ну, бегите сюда, обнимемся!
Дети бросились к нему. Обхватили за шею руками, чмокали в щеки. Теплые ласковые котята. Только совсем не дрессированные.
— Пап, а ты мне что-нибудь купил? — заглядывая ему в глаза, спросила дочь. Сын потупил взгляд: тоже ждал подарков. Тарас глянул на Анну: вот видишь, что происходит! Детям только подарки от отца нужны.
— Конечно, купил! Да у меня подарками весь багажник забит! Я и одежды вам красивой купил. Через час у нас заказан столик в ресторане. Думал, будет праздничный обед, а получится праздничный завтрак. Сейчас сгоняю в машину!
Тарас выпрямился одновременно с трелью дверного звонка. Обернулся к Анне.
— А вот и гость. Едва не разминулись, — произнес он с ледяной радостью, выходя в коридор. — Посмотрим, кто тут у нас, — Тарас повернул замок, с силой толкнул дверь. — Пицца? — он оглянулся. — Аня, ты заказала пиццу?
— Да, это наш завтрак.
— Оригинально, — сухо произнес Тарас, глянул на чек и вложил купюру в карман фирменной рубашки доставщика. — Пиццу можешь оставить себе. У нас поменялись планы.
— Папа, мы пиццу хотели! — возмутился Сашка.
— А я придумал для вас кое-что поинтереснее, — беспрекословным тоном ответил он, выходя к лифту. — Сейчас вернусь!
В лифте разносчик пиццы забился в угол, отгородив себя от Тараса термосумкой, и старательно изучал заплеванный пол.
Вот сдался Анне этот город! Можно сделать какой угодно шикарный ремонт в квартире, но уродов, плюющих себе под ноги, не отремонтируешь. В Москве тоже отребья хватает, но там от него хотя бы можно изолироваться: жить в элитном районе с видеонаблюдением, работать в престижном бизнес-центре с пропускной системой. А здесь все общее. Везде народ. Который так хорошо рифмуется со словом «сброд».
— Ну что, никто тут не объявлялся? — спросил Тарас у Русого.
— Нет.
— Смотри в оба! Мне в праздник сюрпризы не нужны.
Тарас достал из багажника пакеты и глянул вверх, на окна Анны. Никто не смотрел на него, как это бывало раньше.
Так, как с этим разводом, Тарас в своей жизни еще ни разу не ошибался. Надо было запереть Анну в московской квартире, чтобы перебесилась. Жили бы сейчас нормальной семьей.
Дети налетели на пакеты так стремительно, что едва не сбили его с ног.
— Какое миленькое платье! — дочь жмурилась от радости.
— Какое крутое Лего! — сын аж покраснел от удовольствия.
Тарас хорошо знал своих детей.
Свою жену он тоже знал хорошо. И то, что она не бросится распаковывать подарки. И что будет стоять, обхватив себя руками — отгораживаясь от него. И то, что скажет: «Нам нужно поговорить».
— А дети позволят? — только и спросил Тарас. — Помнится, раньше они нам и двумя словами не давали перекинуться.
— Позволят. Они взрослеют.
Анна плотно закрыла за собой дверь детской.
Тарас обвел взглядом комнату, будто пережившую мощный взрыв. Чтобы добраться до кровати сына, ему пришлось прокладывать путь через море игрушек и скомканной одежды. Он коротко выругался, когда наступил на деталь конструктора.
Но это все поправимо. Для наведения порядка есть специально обученные люди. Придут и сделают. Со временем дети привыкнут жить в чистоте и грязь начнет вызывать у них отвращение, как у Тараса. С младшей, с этой принцессой, вообще проблем не будет. А со старшим придется поработать. Восемь лет, а сын ходит с нестриженными ногтями.
Дети — они как пластилин. Тарас вылепит из них достойных людей: возраст уже подходящий, соображают. Сложнее всего придется с Анной.
Она стояла, опираясь спиной о дверь, скрестив руки на груди, и покусывала губу.
— Ты права, дети взрослеют, — Тарас стряхнул с покрывала игрушки и присел на кровать. — Они уже вовсе не те монстры, что не давали нам жить... Да шучу я, шучу! Милые детишки. Сядешь ко мне? — Тарас похлопал ладонью по коленям. Заценил
