тело, жар от которого я ощущаю даже сквозь его свитер и свое пальто. Рука непроизвольно распластывается на груди парня, я вскидываю голову вверх и буквально попадаю в плен янтаря.
Губы Кирилла кривятся в улыбке, он смотрит, ничего не говоря, а затем снова скользит пальцами по моей щеке до подбородка и касается нижней губы, слегка надавливая на нее.
— Охренительная ты, Татьяна, залезла мне в голову, засела там, словно заноза, не вырвешь, — говорит задумчиво, — потому и приперся за тобой из леса, а тут ты с Акеловым шашни крутишь. Деловая…
24
24
Ноздри мне щекочет его запах, и я даже не делаю попытку высвободиться, продолжая разглядывать мужественное лицо, которое совсем не портили шрамы, усмешку, затаившуюся в уголках четко очерченных губ, щетину, едва начавшую пробиваться, а дальше скольжу взглядом ниже, к шее, и еще ниже, к тому месту, которое сейчас стискиваю ладошкой.
Внутри меня тем временем словно начала сжиматься тугая пружина, приводя в напряжение каждую мышцу, каждый волосок, оголяя нервы и буквально оглушая и ослепляя. Сама не понимая, что делаю, я поднимаю руку и касаюсь кончиками пальцев губ Кирилла, а затем перевожу взгляд и утопаю в его стремительно темнеющих глазах. В голове отчего-то крутится забытая песня из 90-х со словами «А твои глаза цвета виски, от меня они близко-близко» и говорю первое пришедшее на ум:
— Ты тоже охренительный!
Голос мой при этом звучит как-то тихо и приглушенно, может, даже эротично, потому как мой бывший подопечный резко выпрямляется, продолжая поддерживать за спину и затем кивает куда-то в сторону:
— Поехали?
Молча киваю, даже не понимая, куда поехали и зачем поехали, иду, словно сомнамбула и застываю перед огромным мотоциклом. Мне протягивают шлем, и только сейчас я понимаю, что меня ждет совсем не веселое приключение, но это даже будоражит и заставляет чувствовать себя безбашенной и юной.
— Держись крепче, — советует Кирилл, а затем выруливает со стоянки, и я вцепляюсь руками в его торс, смыкая ладошки на животе.
Мы несемся сквозь потоки машин, и мне вовсе не страшно, внутри словно взорвалась бутылка шампанского, затопив своими брызгами все нервные окончания. Наоборот, мне настолько потрясающе, что я могла бы, как в цирке, встать на ноги и заорать от переполнявших меня чувств.
Но наш полет вскоре заканчивается, мы останавливаемся возле гостиницы, и мой спутник просто берет меня за руку и ведет ко входу. Вот так вот запросто я позволяю себе пройти с мужчиной мимо швейцара, пересечь холл, подняться на лифте на какой-то этаж, даже не заметив этого, так как смотрю все время только на него. Словно какое-то безумие овладело мной, я будто подчинена целиком этому мужчине и способна сейчас думать лишь о том, насколько охренительный будет у нас секс.
Отперев дверь в номер, Кирилл впускает меня, но даже оглядеться не дает, стискивая плечи и придавливая к стене лопатками, нависает сверху, а затем принимается целовать так, что я теряю голову напрочь. Руки мои против воли проникают мужчине под футболку, и я царапаю ногтями кожу его живота, трогаю твердые мышцы пресса, касаюсь спины, чтобы в следующим миг ахнуть, когда зубы смыкаются вокруг моего соска сквозь ткань рубашки.
Мое пальто и его куртка летят на пол, меня разворачивают к стене лицом, стаскивают брюки и в следующий миг я чувствую, как Кирилл врывается в меня одним движением. Что-то грязно хлюпает, я понимаю, что это я уже такая мокрая и горячая, что не могу сдержаться и стону, а он обхватывает ладонью мою шею, поворачивает пальцами голову и целует в губы, вбиваясь мощными движениями в мое тело. Мне безумно хорошо, никогда так не было, и я не знаю, будет ли еще. Контролировать себя не получается, я словно глина в руках скульптора, и вскоре он имеет меня на полу среди разбросанной одежды, а я обхватываю его ногами и требую еще и еще, закрыв глаза и откинув голову назад.
Кирилл рычит, вколачивая свои бедра в мои, его руки ласкают одновременно везде, и я тоже позволяю себе трогать его, выгибаюсь и вцепляюсь зубами в коричневый сосок, чтобы в следующий миг быть прижатой крепкой ладонью к полу.
— Сучка! — хрипит он, запрокидывая голову.
Мне так хорошо, сердце колотится невероятно быстро, внутри нарастает напряжение и взрывается внизу живота, затапливая волнами тело, и тут же оборотень делает последние пару движений и затихает, уткнувшись лбом в мой висок, часто дышит, пальцами перебирая волосы, а в следующую секунду поднимается, протягивает руку и вздергивает меня наверх, втискивая в себя.
— В душ! — хрипит он, и мы идем, словно пьяные, без слов и разговоров, где снова руки Кирилла скользят по моему телу, и снова я веду себя как разнузданная девка, позволяя делать с собой такие вещи, о которых раньше могла только читать в книгах.
Но сейчас меня отчего-то совсем не волнует, что обо мне подумает этот мужчина, мне хорошо с ним, и ему, я вижу, хорошо со мной. Мы словно две половинки одного яблока, сливаемся воедино, раз за разом даря друг другу удовольствие и обещание рая. Никогда до этого момента я не думала, что может быть так хорошо в сексе, что можно чувствовать партнера как саму себя, и любое мое желание мгновенно исполнялось. Если мне хотелось, чтобы Кирилл целовал меня, он делал это, и я видела, чего хочет он, и тут же без лишних просьб выполняла это, чувствуя отклик.
Сколько за этот вечер я получила оргазмов, я не знаю, но могу однозначно сказать, что больше, чем за весь предыдущий год. Засыпая в объятиях самого невероятного своего любовника, положив ему голову на плечо, я ощущала себя словно в коконе счастья, точно зная, что дальше все будет по-другому. Все будет так, словно я попала в сказку. Должно быть так.
Просыпаюсь нехотя, почувствав холод, коснувшийся кожи.
— Таня! — зовет меня Кирилл, и я открываю глаза, нахожу ими мужчину и удивляюсь, так как он стоит, полностью одетый, уже у двери. — Я поехал. Номер оплачен еще на сутки, можешь быть здесь, сколько нужно.
— Что? — непонимающе хлопаю глазами, сажусь и прижимаю к груди простыню. — ты уезжаешь куда-то?
— Да, — он кивает. — Москва и это вот все не для меня. Я возвращаюсь к себе.
Я даже не успеваю сказать в ответ «прощай», как он выходит и закрывает дверь. Щелкает замок, отрезая меня от Кирилла, а я продолжаю пялиться в то место, где он только
